мне в морду-то не тычь! – тоже разошелся старик, провоцируя еще больший конфликт. – Я свое отвоевал! Пуганный! За тебя внучек и воевал! А ты…
Дед всхлипнул, и побрел дальше по улице, вытирая лицо трясущейся рукой. Солдаты с такой ненавистью смотрели ему в след, будто были готовы расстрелять старика на месте!
Я стояла, в полной растерянности, и тоже смотрела в сгорбленную спину мужчины. Сердце сжалось от жалости к старику. Безусловно, он не заслужил такого отношения и такой участи.
Внезапно старик обернулся.
– Придут наши! И научат вас, собак ссыкливых, родину любить! – закричал он на всю улицу. – А может, Грэй наперед вас на столбах перевешает! Предатели позорные! Тфу, на вас!
Теперь стало ясно, кто для дедушки «наши», и чью победу он ждет. Да кто такой этот Грэй, что им так пугают?
Все произошло в секунду! Один из солдат метнулся к деду и врезал ему прикладом по голове.
– Остановитесь! Что вы делаете? – бросилась я на помощь к падающему на асфальт старику.
– Назад! – заорал на меня военный и направил на меня автомат. Я остановилась в паре шагов от него, будто налетела на бетонную стену.
– Анна! – окликнул меня Марсель.
– Уходим! – приказал нам второй военный.
– Вызовите скорую! – в панике кричала я.
– Я сказал, уходим! – громче повторил военный.
Марсель обхватил меня за талию со спины и начал оттаскивать от старика, но я не давала ему этого сделать.
Тогда военный, ударивший, а быть может и убивший деда, грубо схватил меня за шиворот и поволок меня в сторону.
Я кричала, и брыкалась, просила прохожих позвонить в неотложку, но они просто проходили мимо, с опаской косясь то на военных, то на лежащего на асфальте мужчину.
Солдаты вместе с Марселем заволокли меня за угол близстоящего здания, и только тогда отпустили. Мой шок сменился настоящей истерикой. Я набросилась на солдата, будто бы бессмертная:
– Что вы творите! Зачем вы так с ним? Он же просто старик!
– Эти берлессомордые совсем оборзели! – злобно выплюнул он мне в лицо. – Дед получил, что хотел!
– Анна, – Марсель взял мое лицо в ладони и посмотрел в глаза. – Нам нельзя вмешиваться! Мы только показываем, что происходит! Успокойся, возьми себя в руки!
Я отшатнулась от парня, будто бы он меня ударил. Как он может так говорить? Неужели Марсель совсем бесчувственный? Ему совсем не жаль этого старика? Он же даже не понял, о чем мы с дедушкой разговаривали, и за что на него набросился кижанский солдат!
– Это ты тоже покажешь, Марсель? Ты все заснял? – закричала я на своего жениха на фрогийском. – Покажи, как ведут себя доблестные кижане!
Я отошла от Марселя, присела на корточки и разревелась от бессилия, чем-то помочь старику, и разочарования в своем женихе.
Военные не понимали фрогийского, они снова закурили, терпеливо дожидаясь, пока моя истерика закончится. Их взгляды
