ещё было фото из разряда «Гаспарян в котелке и с тростью». Бобриков смотрел на всё это широко открытыми глазами и явно ничего не понимал. Его собеседник пришёл ему на помощь.
– Вот это твой «обувщик» на фоне своего дома, – сообщил рэкетир. – Замок во Франции. Неплохо?
А замок действительно был неплох. Роскошное убранство. Газоны вычурно подстрижены. Ашот Гаспарян на фоне этого великолепия смотрелся прекрасно.
– А это он на своей яхте.
Это и не яхта вообще-то. Это настоящий круизный лайнер. Здесь Ашот в одних плавках и, несмотря на свой очень даже преклонный возраст, обнимает двух полногрудых девиц. Девчонки прямо из «Плейбоя». Даже не верилось, что подобное счастье доступно невзрачному на вид Ашоту.
– Его «Роллс-Ройс».
Отличная машина.
– Его личный самолет.
Чёрт побери, какая красота!
– Это он в Монте-Карло.
На фото – Ашот за игорным столом, внимательно следит за игрой и курит сигару. Дым ест ему глаза, он щурится.
– Вот отмечают его день рождения.
Лужайка, пальмы, на заднем плане – белоснежный дворец.
– Это на Гавайях, – пояснил бандит.
Много-много гостей. Мужчины в смокингах, дамы в вечерних туалетах. В центре – довольный жизнью Гаспарян. А рядом с ним … Бобриков недоверчиво прищурился вглядываясь.
– Да, – флегматично подтвердил бандит. – Ты не ошибся. Это американский президент.
На Бобрикова было больно смотреть. Пережитые душевные страдания не красят никого.
– Да ты и не знал ничего, похоже, – будто бы только что обнаружил рэкетир.
– Не знал, – прошептал потрясённый Бобриков.
– Это же Ашот! – сказал бандит, причем имя «Ашот» он произнёс со смесью восторга и ненависти одновременно. – Он пол-Москвы под собой держит! Вся армянская мафия под ним! Казино, гостиницы, проститутки на Тверской – это же всё его хозяйство!
Бобриков хлопал ресницами, пытаясь постичь смысл сказанного.
– А эта халупа, – бандит повёл рукой вокруг, – всего лишь для прикрытия.
Бобриков знал Ашота давно. Лично не был знаком, но видел старика тысячи раз. Эта покосившаяся от времени будка мастерской стояла здесь всегда, сколько Бобриков себя помнил. Ашот представлялся ему бессловесным и безобидным мудрым стариком, какими только старики и бывают. Человек, тихо доживающий свой век. Никому не нужный. Одинокий. Бедный, как церковная мышь. Человек, до которого никому никогда нет дела, и о ком вспоминают, лишь обнаружив необходимость отнести в починку обувь. И вдруг – дворцы, яхты, красавицы из «Плейбоя».
А один из бандитов тем временем будто случайно сдвинул в сторону табурет, под которым обнаружился картонный ящик. Ящик был без крышки, и потому сваленные в него в беспорядке пистолеты, общим количеством десятка в полтора, Бобриков увидел сразу
