Разуму, наконец-то поняли, что это все есть в человеке.
Я изумился ответу Пятьдесят Второго. Я еще не совсем понимал Того, у которого просил. Я всё еще считал, что тот Бог, про которого я читал, это Бог, выдуманный человеком. Зевс, Аполлон, Амон, Асирисс или Сэт. Бог интересный, забавный, иногда с головами птиц и зверей, как говорили-сказочный. Волшебный. Я никогда не думал, что под Богом подразумевалось что-то величественное и прекрасное, и, более того, что это божественное существует и в человеке.
– Вы очень прекрасный и умный человек! -воскликнул Чука.– Если я когда-нибудь и решусь поработать хорошенько, то, наверное, только исключительно из-за вас!
– Главное, каждый день становиться чуть лучше, чем был накануне, – Пятьдесят Второй налил Чуке еще нектару, – и стараться приносить радость и любовь другим людям. Однажды нам пришёл заказ на ужин со станции на орбите Нептуна, представляете? Люди не хотели заказывать ближе, а хотели заказывать именно у нас. Во всем пространстве от Нептуна до Земли они предпочли нас. С каким счастьем мы летели к ним накрывать стол! С какой любовью мы их накормили! Надо уметь раствориться в радости, стать неотъемной её частью. В своё время мой не самый далекий предок даже отказался от имён, видя в них что-то эгоистическое, чересчур личное и допотопное. С тех пор все мальчики, рождающиеся в нашей семье, носят имена числительных- Первый, Второй, Третий и так далее. Аналогично- с рождающимися девочками. Как вы понимаете, я являюсь Пятьдесят Второй особью мужского пола, рожденной с тех пор. А дочь моя, соответственно, Сорок Третей девочкой.
Сорок Третья, не прекращая игры на термовоксе, обернула к нам чересчур правильное лицо, судя по всему, сделанное после рождения. И улыбнулась нам обворожительной, и какой-то правильной улыбкой.
Некоторое время мы махали геликоптеру с Кулинарами, пока тот не превратился в точку над водой и не исчез из вида.
Не успело солнце взойти, как мы уже шли на юг. Высоко над нами, чуть в стороне, словно два воздушных шара, серебристый и светло-коричневый, медленно летели наши геликоптеры.
Окончились окрестности Луиса с остатками одинаковых плит с закругленным верхом. Непонятная традиция допотопных предавать умерших земле.
– Это наследие Потопа, хо-ха, когда вода спала, множество трупов лежало на берегах. И множество мусора.
– Чего множества?
– Мусора, хо-ха. Потом расскажу.
Город остался позади, и мы шли возле залива то возле самого берега, то огибая непроходимые заросли кустарника, или большие насыпи, в которых, как сказал Чука, также покоятся жертвы Потопа.
– Ямку-то тяжело копать, земля тяжелая. Вода рядом. Собрали в одну кучу. И землей забросали, хо-ха!
Контрастом с этими захоронениями выглядела узкий, с человеческий рост обелиск с изображением геликоптера, превращающегося в красно-желтую пылающую розу, крестом, и надписью-«В этом месте 24 Берли 356 года п.э. окончили свой жизненный путь семья
