style="font-size:15px;"> Мы сидели и смотрели на пролив.
– Вот что! – громко сказал Чука через четверть часа.– Лето. Жара. Прекрасный берег. Берег, которым надо наслаждаться, а не ходить по нему!
Мы сначала стали отнекиваться и говорить, что если уж решили идти пешком, то надо идти пешком, но затем с радостью опустили геликоптеры, и поплыли на них возле самого берега. Точнее, все мы сидели на нашем с Юзи «А. Пушкине», который был не такой округлый, как старый аппарат Чуки и сестер, и на крыше которого мы все могли спокойно разместиться. Чука спросил, кто нарисован на геликоптере, и когда я объяснил, долго расспрашивал про Пушкина, потом стали говорить о стихах. Так же, как и у нас, у Свободных стихи вместе с лепкой, рисованием и музицированием на термовоксе входят в программу гармоничного обучения ребенка, но у нас считается странным и чудаковатым, если человек, став взрослым, продолжает серьезно писать стихи, рисовать, или весь день играет на термовоксе. Это как сидеть в песочнице и играть с игрушками. А у Свободных это было в порядке вещей. Иногда они устраивали концерты для себя, к котором готовились, сочиняя стихи, рисуя картинки членов общины, и так же показывали так называемые «сценки», показывая своих близких в разных интересных и необычных ситуациях.
– Как это, «показывая своих близких»? – не поняли мы с Юзи.
– Ну как, вот, допустим, у кого-то живот разболелся, и…
– Сюэкль немедленно волной снимет боль…
– Да успокойся! Снял уже. И хочется опорожнить желудок, а белая комната занята! И он мучается…
– Ох, и что же делать? А второй белой комнаты неужели рядом нет?
– Да при чем здесь вторая белая комната, главное-что ему тяжко с животом! И это показывают другим!
Мы с Юзи переглянулись непонимающе.
– Что показывают?
– Как ему тяжко! Изображают того человека, и то, как ему тяжко!
– А другие помогают?
– Что помогают?
– Помогают терпеть. Или в комнату другую ведут…
Сестры рассмеялись. Они успели раздеться и теперь загорали на серебристой крыше.
– Александрос! Зачем им его куда-то вести?
– Они же видят это!
– Вот-вот, они видят и смеются!
– Смеются?
– Ну если, конечно, правдоподобно показываешь!
– Что показываешь? -запутался я.
– Как живот болит!
– Я ничего не понимаю! – Юзи обхватила голову руками, стараясь сосредоточиться.– А зачем это нужно?
– Чтобы смеяться и радоваться!
– Радоваться, что близкий страдает животом?
– Всё! Я больше не могу! – Чука отвернулся в досаде.
Фла и Флу хохотали. Их толстые сосцы дергались от смеха.
Пока мы с Юзи пытались хоть что-то осмыслить в радости наблюдения, как
