попробовал – и не сумел. Позвал снова, ещё раз, ещё. Какой-то отклик донесся издали, будто кто-то просил о помощи, но Даритель ли? Не понять. Всё тонуло в вязком тумане.
Зачем он высунул нос из мазанки? Кто его сдёрнул на поле бойни?
«Любовь, – с тихой скорбью подумал Истерро. – Любовь всегда толкает на подвиги, а неразделённое чувство – к погибели».
– Да чтоб вас, твари! – ругнулся Даждьбор.
Черви всё лезли и лезли, обвивали лодыжки воителя, растекались гнилью под сапогами. Варвар вырвался, вспрыгнул на наковальню, заслонившись от погани честной рудой, прихватил молот мёртвого кузнеца.
– Грех это – трогать чужое орудие, превращая его в оружие! Но не гневайся, мастер, иначе никак. По-другому за всех не отбиться.
Черви полезли с удвоенной силой, стараясь заляпать слизью руду.
В дверь кузни, слегка приоткрыв, вдруг сунулся оголтелый Даритель.
– Живой! – обрадовался Истерро, уже отпевший молодого полковника.
– Настоятель, где вы? Скорее сюда, я вас выведу из ловушки!
– А зачем меня выводить? Куда? – озадачился Белый Бабник.
Тут, наконец, Дар Гонт всмотрелся, разглядел во мраке удивлённого варвара с заляпанным слизью молотом, услышал хихиканье Стейси на крыше:
– Думали, со страху удрал мальчонка. Ан нет! Бабника спасал от червей!
– И с хрена ль я тут танцую? – Даждьбор проследил за пиявцами, дружно повернувшими пасти к двери, в которую заползал туман. – Нас сейчас как выведут из ловушки! Как спасут без разбора чинов и званий! Беда с героями, право слово, пиявцы, вишь, ему помешали.
Даритель стоял, что каменный столб, уставившись на чёрных пиявцев. Те азартно всасывали сизый туман, посекундно прирастая в размерах, и варвар вконец разозлился:
– Прикрой створки, малец, коль припёрся! И не мешай веселью!
– У меня есть серебряный порошок! – вспомнил на насесте Истерро, чтобы отвлечь мразей от Гонта. Поелозил, пытаясь достать коробочку, задел мешок с пленёнными раками и кувырнулся вниз головой, цепляясь ногами за балку.
Из мешка, потревоженного монахом, вылез землистого цвета рак, апатично пошевелил усищами и свалился в гущу пиявцев, прищёлкивая клешнями. Пиявцы потянулись к нежданной добыче, но тут же отпрянули прочь. Рак, освоившись на новом «дне», деловито пополз в их сторону.
– Ишь, какая еда попалась! И в бою пригодна, ты глянь, Ван-Свитт!
– Оголодал усатый, – пожалел бедолагу монах, так и болтаясь вниз головой. – Раки обычно кормятся зеленью, в смысле, растительной пищей, разными хвощами и листьями.
– Чушь, – не проникся Даждьбор, продолжая работать мечом и молотом. – Раки червями питаются. Ну и падалью, гнилью всяческой. Говорят же про трупы, мол, раков кормить…
– Сзади! – крикнул ему Истерро. – Там червь огромный, Даждьбор, берегись! – монах попытался указать рукой и обнаружил в сведённых пальцах лук и колчан со стрелами,
