оружия. Мы не знаем его названия, мы ничего не знаем о нем, но совершенно точно знаем, что оно создано убивать, и рождено с единственной целью – разрушать.
Милорд продолжал смотреть на меня и в этом немом поединке я стала проигрывать. Страх превращался в какой-то необъяснимый мистический ужас, постепенно охватывающий меня, словно я находилась в абсолютно темной комнате, ничего не видя и не слыша, лишь ощущая рядом присутствие чего-то настолько враждебного, что разум ретировался и признавал свое поражение, не в силах объяснить порожденный тьмой ужас.
Я первая закрыла глаза, пытаясь обрести спокойствие, совершенно не подозревая, что прежняя жизнь покидает меня вместе с последними остатками моего мужества. И когда он подошел ко мне, мой страх победил все остальные эмоции. Я даже не понимала, что все происходящее является сном.
Его прикосновение заставило меня открыть глаза и снова посмотреть на него. Мне не было больно, но мои усилия, прилагаемые для того, чтобы не рухнуть на колени к его стопам, были слишком очевидны. И это поразило его и заставило нахмуриться:
– Вы очень сильная… – Слова впечатались в мозг, хотя он говорил негромко, почти шепотом.
Его ладони легли на мои плечи, а затем сдавили кости так, словно пытались сломать их. Темные, непроницаемые и пугающие глаза смотрели, не мигая.
– Мне казалось, что нежность делает вас слабой, но я ошибался! – Голос эхом отражался от стен зала и проникал не только в мои уши, но и в мое сердце.
Слова милорда пугали и страх побеждал мою душу. Его пальцы причиняли мне боль, впиваясь в кожу и мышцы, словно острые ножи. Но физическая боль была ничем по сравнению с той болью, в которой корчилась моя душа. Осознание того, что зло имеет определенные формы, и уже не является абстрактным понятием писателей и философов, потрясло меня сильнее, чем его болезненное прикосновение. Ужас от его присутствия и необходимость собрать всю свою волю, чтобы не быть поглощенной тьмой в его глазах, замедлили мою реакцию на боль и сковали неподвижностью мое тело.
Он продолжал говорить. Его голос мне нравился и я чувствовала себя живой, пока он говорил, хотя смысл его слов пугал и тревожил меня.
– Впервые мне стало трудно дышать во время войны между мною и правителем Элидии. Словно чужое дыхание отнимало у меня мое собственное. Потом вы стали приходить ко мне в моих снах. Каждый раз, когда вы смеялись, я ощущал вашу радость. Когда боль касалась вашей души, она прикасалась и ко мне тоже. Я потерял покой и ненавидел вас за это! – Его голос был тих и спокоен, но я чувствовала скрытую ярость, даже ненависть, от которой меня замутило.
Но самое странное – я понимала его! Я была чужаком, завладевшим частью его жизни, тщательно оберегаемой и закрытой для всех и вся. Мое внезапное вторжение могло вызвать лишь одно желание – уничтожить незванного гостя. Было странным ощущать эмоции незнакомого мне человека, словно они принадлежали и мне самой.
Мы
