абсолютно бесчувственный человек растаял бы от взгляда его темно-голубых глаз. И я кивнула ему:
– Мне кажется, что твой отец перед смертью что-то изменил во мне, но я не могу добраться до этих изменений, словно они прячутся от меня. Я хочу понять, кем я стала, и мне нужна твоя помощь.
Алекс кивнул мне, и не поднимаясь с травы, крепко сжал мою руку и прошептал:
– Будет немного больно, Лиина…
Его прикосновение было иным, не имеющим ничего общего с тем, что я испытала во время встречи с Королем Орлов. Я погрузилась в состояние, похожее на дрему, охватывающую человека во время просмотра телевизора, когда негромкий голос с экрана успокаивает и убаюкивает уставшего телезрителя. Мои веки сомкнулись сами собой, но я все еще слышала звуки реальной жизни, одновременно погружаясь в мир сновидений и фантазий. И в них присутствовал Алекс.
Мы парили в невесомости, где нет ощущения времени и пространства, нет страха и боли, нет желаний и чувств. Есть только покой и голубые волны под бирюзовым небом и золотым солнцем. Мое тело погружалось в прозрачную воду, теплую, как парное молоко, а морские волны несли меня к берегу, где ждал Алекс. Он позвал меня, стоя на берегу, и я потянулась на его зов, но не покинула моря. Зов Алекса стал настойчивее. Он подчинял меня себе, а в ответ на мое сопротивление становился все сильнее. Но я, по-прежнему, не желала ему подчиняться. И тогда вода вокруг меня изменилась. Я перестала ощущать ее своим домом, перестала чувствовать ее тепло и защиту. И я разозлилась на Алекса, потому что он лишил меня дома. И словно в ответ на мое негодование море исчезло, а я очутилась на берегу вместе с Алексом.
Небо над нами почернело, словно кто-то в одно мгновение уничтожил окружающее нас великолепие, а в следующее мгновение нас обоих накрыла холодная тьма, где светили лишь мертвые звезды на мертвом небе. Именно так. Звезды были мертвы и они, словно свечи, гасли одна за другой. Звезды умерли для Алекса, и он скрыл это от меня…
К пришедшей затем боли я оказалась совершенно не готовой. Она скрутила мой желудок, вызывая тошноту, поднялась к самому горлу и неожиданно сжала сердце, затруднив дыхание. Ничего общего с тем небольшим дискомфортом, о котором говорил Алекс. Я умирала под гаснущими звездами, и мое сердце остановилось в собственном сне.
Когда я открыла глаза, Алекс стоял надо мною, все еще сжимая мою руку. Он выглядел удивленным и испуганным одновременно. Не сказав ни слова, даже не предупредив, неожиданно для меня он одним резким движением вынул мой собственный кинжал из ножен и надрезал ладонь, заставив меня отшатнуться скорее от неожиданности, чем от боли.
– Прости! – Он вернул меня и поднес ладонь к своему лицу, словно желал убедиться, что кровь, сбегающая от меня маленькими каплями, настоящая.
– Она не черная! – С непонятной мне интонацией он почти вытолкнул из себя эти слова, а затем достал свой платок и прижал его к ране. – Но она и не красная, как у людей. Твоя кровь, Лиина, изменила свой цвет.
Немного опешив от неожиданности, я инстинктивно выдернула
