и высота его достигала до неба, и оно видимо было до краев всей земли.
Листья его прекрасные, и плодов на нем множество, и пища на нем для всех; под ним находили тень полевые звери, и в ветвях его гнездились птицы небесные, и от него питалась всякая плоть.
И видел я в видениях головы моей на ложе моем, и вот, нисшел с небес Бодрствующий и Святый.
Воскликнув громко, Он сказал: “Срубите это дерево, обрубите ветви его, стрясите листья с него и разбросайте плоды его; пусть удалятся звери из-под него и птицы с ветвей его; но главный корень его оставьте в земле, и пусть он в узах железных и медных среди полевой травы орошается небесною росою, и с животными пусть будет часть его в траве земной.
Сердце человеческое отнимется от него и дастся ему сердце звериное, и пройдут над ним семь времен”».
Во второй части этого сновидения дерево персонифицируется, и нетрудно догадаться, что «большое дерево» есть сам царь, видящий сон. Даниил толкует сновидение именно так. Смысл сновидения несомненно заключается в попытке как-то компенсировать мегаломанию царя, которая, согласно повествованию, переросла в настоящий психоз. Объяснение процесса сновидения как компенсирующего вполне, по-моему, соответствует природе биологического процесса как такового. Фрейд в целом склонялся к тому же мнению, сам приписывал сновидениям компенсаторную роль в той степени, в какой они улучшают физиологию сна. Имеется, как показал Фрейд, ряд сновидений, открывающих нам, каким образом некоторые внешние раздражители, способные вырвать сновидца из состояния сна, искажаются так, что помогают спать дальше – точнее, обеспечивают состояние покоя. А также имеется бесчисленное множество сновидений, в которых, по утверждению Фрейда, внутрипсихические возбуждения (скажем, личные идеи, способные высвободить сильные аффективные реакции) искажаются так, чтобы соответствовать контексту сновидения, который прячет эти болезненные идеи и делает сильные аффективные реакции невозможными.
При всем том нельзя упускать из вида тот факт, что именно сами сновидения более всего нарушают сон; довольно часто их драматическое построение логически нацелено на создание высокоаффективной ситуации, причем напряжение аффекта нарастает в такой степени, что спящий неизбежно просыпается. Фрейд объяснял такие сновидения, утверждая, что цензор перестает подавлять болезненные аффекты. Мне кажется, что подобное объяснение противоречит фактам. Всем хорошо известны сны, в которых мучительные переживания или ошибочные действия из повседневной жизни отражаются самым неприятным образом и в которых обнажаются с мучительной откровенностью тревожные мысли. На мой взгляд, здесь неправомерно рассуждать об успокоительной и маскирующей аффекты функции сновидения. Пришлось бы ставить реальность с ног на голову, чтобы усмотреть в подобных сновидениях подтверждение объяснения Фрейда. Сказанное справедливо и для тех сновидений, где вытесненные сексуальные
