в детдом? Решили вернуть матери? А как же почти «сшитое» против нее дело?
– Знаешь, мне удалось связаться с одним учреждением, – сказала усатая. – Это специализированный интернат для детей и подростков с болезнями опорно-двигательного аппарата. Там почти никогда не бывает свободных мест, но… – Она снова закашлялась, натужно, мучительно, и, с трудом отдышавшись, завершила: – Но тебе повезло: позавчера оттуда забрали девочку, и теперь администрация интерната готова взять новенькую.
Она замолчала, наблюдая, какой эффект произведут ее слова.
Я не знала, что сказать в ответ. С одной стороны, я была безумно рада тому, что не поеду в Нинкин детдом, с другой – абсолютно не представляла себе специнтернат. Вдруг это что-то страшное, похуже любого приюта?
Тем временем мужчина-колобок тоже поднялся с лавочки и приблизился к нам с усатой.
– Это Геннадий Георгиевич, – представила его та, – шофер. Он как раз приехал в Москву по делам и заберет тебя с собой.
– А разве интернат не в Москве? – испугалась я. Не хватало еще, чтобы меня увезли в какую-нибудь тмутаракань!
– Нет, конечно. – Колобок весело и добродушно засмеялся. – Он в лесу.
– В лесу?!
– Ну да, в лесу. Будешь целые сутки дышать свежим воздухом, да еще пятиразовое питание. В комнатах по два-четыре человека, свои врачи, свои учителя. Рай, одним словом. – Он снова рассмеялся, показывая желтоватые прокуренные зубы.
– Я подумала, для твоей спины это лучшее, что можно пожелать, – тусклым голосом произнесла усатая. – Ну как, поедешь?
Меня разобрало любопытство. Неужели бывают места, о которых только что говорил колобок по имени Геннадий Георгиевич? Врет небось, лапшу мне на уши вешает, а на самом деле его хваленый интернат ничуть не лучше Нинкиного детдома. Все же я решила рискнуть и глянуть на все собственными глазами.
– Поеду.
– Тогда вперед, – скомандовал шофер, – инспектору твоему дадим выходной, пусть домой идет и лечится, а мы и без нее доберемся, верно?
– Верно.
Усатая ничего не сказала, развернулась и пошла к дверям. Я за ней. Последним больничный холл покинул Геннадий Георгиевич.
– Вон моя красавица. – Он указал рукой на светло-серую «Газель», стоявшую неподалеку от входа. – Прошу садиться, мадемуазель.
Пискнула сигнализация, вспыхнули и погасли фары. Я нерешительно дернула дверцу – та поддалась.
– Залазь, не стесняйся, – ободряюще проговорил шофер.
Усатая вытащила из сумки широкий пухлый конверт.
– Вот, это ее бумаги. Там все: свидетельство о рождении, выписка из домовой книги, медицинское заключение, снимки. – Она протянула конверт Геннадию Георгиевичу. Тот кивнул и аккуратно спрятал его за пазуху.
– Передадим по назначению.
Он легонько подтолкнул меня вперед, и я взобралась на кожаное сиденье.
– Будешь
