Лена. Ещё сказала, что в квартире воняет. Хотя я купил самый дорогой ароматизатор и поставил в него сразу пять палочек. Наверное, Лене просто не понравился запах «морского бриза». Я помог загрузить коробку с её вещами в такси. Подмены коробки она не заметила. Я бы тоже не заметил. Коробка была точь-в-точь такой же, как и была, нашёл возле помойки. На этом мы с Леной и её кошкой расстались. Навсегда. Там же на помойке увидел четыре картины Шишкина. Репродукции, конечно. В деревянных крепких рамах. Из них сделал Андерсену небольшой загончик. Положил в него сена. Поставил канистру с тёплой водой, чтоб было тепло. Андерсен ходит по загону, тычется клювом в шишкинский лес. Домашний зал Третьяковки. Стал важный такой, уверенный, холка вперёд. Но продолжает пищать так же громко. Заменил мне будильник. Хотя будильник мне не нужен. Я теперь на фрилансе. Точнее, без работы. Сезон в театре кончился. Занавес закрылся. Какие-то разовые подработки появляются, но их мало. В основном аниматорство. Вообще, надо в режиссуру уходить. Создавать свои миры и не ждать, когда позовут в чужой. А то сидишь себе прямо как Андерсен, прижатый арматурой, пытаешься как-то выбраться из всего этого, пробуешь, пищишь помаленьку, а стая избранных уже утопала. Далеко-далеко. А ты сидишь там, где забыли, там, где любили, там, где не искали. Да, Андерсен? «Вот это да», – говорю на его высокий прыжок. Скоро полетишь, что ли? Бросишь папку? Чего молчишь? Даже не пикнешь. Не бросишь?
– Ты представляешь, какой у нас будет успех! Дети в зале будут визжать от восторга. Это будет спектакль на двоих. У тебя главная роль, старик, поздравляю! А я буду на подхвате, на подлёте, так сказать. Теперь, когда ты подрос и превратился из желторотого птенца в селезня, ты можешь сделать эту роль.
Не всем же становиться прекрасными лебедями. Нам не нужна сказка. Нам нужна реальная история. Это будет по сути своей документальный спектакль с вкраплениями Ганса Христиана, твоего тёзки. Чего ты притих? Много незнакомых слов, понимаю. Но ведь надо с чего-то начинать? Гусь у Чехова в цирке работал! Чем ты хуже? Это несложно. Первый шаг на сцену самый трудный. А потом – как по маслу. Ну, давай. Когда я скажу: «наконец яичные скорлупки затрещали», ты радостно запищишь. Главное, не смотри в этот момент на меня. Смотри туда, где зрители. Они там, где окно. Видишь, где листья на ветках качаются. Сделаем первую пробу. Эх, ну что ты натворил! Мы же репетируем, а ты. Метаболизм ходячий. Я ничего не видел, ты ничего не делал. Не обращаем на это внимания. Поехали! «Наконец яичные скорлупки затрещали». Ну! Молодец, умница, да, можно ещё смелее, ещё громче. Это самое начало спектакля, нам нужно ввести зрителя в историю, поэтому и надо чуть громче, чуть смелее. Давай закрепим успех!
– Привет! Есть работа на вечер. Свободен?
– Привет! Что за работа?
– В ТЦ «Беляево» открывают рестик «Красна утка». Работы на два часа. Ростовая кукла – Утка. Не особо жаркая вроде, с прорезями. Ставка – 2К. Норм?
– Норм. Но мне не с кем оставить Андерсена.
– Это ещё кто?
– Тоже утка. Селезень. Я с ним репетирую новый спектакль.
– Зоофил,
