около часа с Бабкиным, Андрей сдал табельное оружие на хранение и вышел из отделения.
«Ну и что теперь? – подумал с досадой. – Целую неделю дурака валять? Я же с ума сойду без дела…«А пока решил отправиться в Институт Склифосовского – проведать друга.
В холле больницы он столкнулся с Жанной, женой Дорофеева. При виде ее заплаканного лица у Андрея екнуло сердце.
«Неужели все?.. Да нет, быть такого не может. Ваня – мужик крепкий, должен выкарабкаться…»
Жанна же, узнав Андрея, зарыдала и бросилась ему на грудь.
– Ты скажи мне, скажи – как это его угораздило? Вы же вместе были: на тебе – ни царапины, а он уже сутки в коме…
Подавив вздох облегчения (в коме – значит, живой), Андрей крепко обнял Жанну и попытался успокоить:
– Думаю, все обойдется. Он же в рубашке родился.
– Доктор сказал, что положение критическое, – возразила Жанна, но, слава богу, перестала плакать.
– Медики всегда преувеличивают, чтобы набить себе цену.
Несмотря на внешнее спокойствие, на душе у Андрея скребли кошки. Он прекрасно понимал, что рана не такая уж и безобидная и что Дорофеев все еще жив лишь благодаря своему отменному здоровью и крепкому сердцу. Но надолго ли его хватит?..
Всхлипнув, Жанна опустилась в кресло и негромко произнесла:
– Такое ощущение, как будто на всех Дорофеевых вдруг сошло какое-то проклятие.
– Ерунда, – сказал Андрей. – Просто ты устала.
Жанна несогласно мотнула головой.
– Ваня при смерти. А вчера опять звонила его сестра – от Альки ни слуху ни духу. Четвертые сутки пошли… Настя боится, что ее уже в живых нет. Ваня очень переживал за нее. Даже хотел поехать в Питер. Ведь Алька – его любимая племянница. Ей и семи не было, а Ваня уже успел оттаскать за уши всех ее кавалеров. Все боялся, что попадет в дурную компанию. Алька ведь девочка красивая. Последний раз, когда мы были в Питере, она говорила, что какой-то жутко знаменитый продюсер предложил ей сниматься в рекламном ролике и… – Оборвав фразу на полуслове, Жанна вскочила и с надеждой посмотрела на усталого парня в белом халате, который явно направлялся к ней.
Андрей догадался, что парень в халате – доктор, который оперировал Дорофеева.
– Ну как он? Как?.. Ему лучше? – спросила Жанна, когда тот подошел поближе.
– Ваш муж пришел в сознание.
– Значит, все будет хорошо?
Сделав вид, что не расслышал вопроса, доктор сухо сказал:
– Я вас проведу в палату. Минут на пять. Очень прошу – никаких истерик и слез. – И, резко развернувшись, направился к служебному входу.
Отделение реанимации, в котором лежал Дорофеев, находилось на третьем этаже. Палата выглядела далеко не респектабельно: пять коек, и все были заняты. Больные лежали под капельницами, многие протяжно стонали. Пахло лекарствами, мочой. Молоденькие медсестры, сновавшие туда-сюда, казалось, не обращали на своих пациентов
