только на проституток. Но вдруг в голову ему придет блажь, и он начнет насиловать и убивать девиц из благонравных семей? Представляешь, какую бучу поднимут журналисты? А если во всех газетах появятся заметки про нашу несостоятельность, что тогда запоет генеральный прокурор? Так что, Сережа, придется здорово потрудиться и вычислить этого гада. Тем более что на этот раз он оставил массу зацепок.
Признаться честно, Парамонова здорово покоробило высказывание следователя о девицах из респектабельных, «благонравных» семей. Он так разозлился, что совершенно позабыл, что несколько минут назад сам думал то же самое. Но одно дело – думать, и совсем другое – высказывать свои мысли вслух.
Если Бубашкин и прочел на лице оперативника недовольство, то сделал вид, будто ничего не заметил. А через секунду сказанул такое, от чего Парамонов едва не сел.
– Я знаю, что ты и твои коллеги считаете меня тупым консерватором. Во многом вы правы, и я признаю это. Поэтому давай попробуем работать по-другому – целую неделю ты и Моисеев действуете самостоятельно, на свой страх и риск. Нащупаете какие-нибудь зацепки – милости прошу. Исходя из ваших результатов я и буду выстраивать направление, в котором пойдет следствие.
«Он что, не с той ноги встал? – растерялся Парамонов. – Или и вправду решил рискнуть?.. Но такой поворот мне только на руку. Это даст возможность нам с Семеном развернуться на полную катушку».
– То есть вы предоставляете нам карт-бланш? – уточнил на всякий случай.
– Да, полная свобода действий и неограниченные полномочия.
Парамонов почувствовал, как у него вспотели ладони. Это же надо, только что он получил полную свободу действий от самого Бубашкина! Забыв обо всем на свете, он принялся соображать, с какого конца лучше всего взяться за расследование: «Во-первых, просмотреть все четыре дела по убийствам в Приморском лесопарке, во-вторых, подключить к делу опытного психиатра, дабы тот составил психологический портрет предполагаемого убийцы, в-третьих…»
И в этот самый момент тишину парка нарушил громкий вопль, доносившийся оттуда, где стояло такси. Судя по всему, это орал свидетель, причем с таким истеричным надрывом, словно обнаружил в своей машине рептилию или еще один труп. От его вопля у всех заложило уши. Игнатий Петрович вздрогнул и едва не уронил на землю свой чемоданчик, Парамонов удивленно вскинул брови и повернулся в сторону, откуда слышался непрекращающийся крик. И только следователь Бубашкин никак не прореагировал на это «невинное» происшествие. Продолжая что-то чиркать в своем блокноте, он недовольно поморщился и смахнул со лба прядь волос.
Вопль прекратился так же неожиданно, как и начался.
– Что это было? – Игнатий Петрович Скиндер вопросительно посмотрел на Парамонова. – Кто-то из ваших оперативников вырабатывает командный голос?
– Это свидетель, – мрачно констатировал тот. – Тот таксист, который первым обнаружил труп.
– Это что, сейчас таким образом показания выбивают? –
