и к равнинным холмам не идущих в сравнение. Нижегородские горы – (!) это вспученное правобережье рек Оки и Волги.
На взгорок у домов вышли Александр Милентиевич с сыном Александром, подростком лет четырнадцати, ростом уже догнавшим отца. В пыльных ботах, штанах широкого кроя, запоясанной узким ремешком накидной рубахе из тонкого сукна. Отец в похожих ботах, плащ светлых тонов, короткополая федора. Сын с интересом смотрит на бегающих в ложбинке ребят. Проницательным взглядом инженер-землемера Кержаев-отец отмечает перепады высот дальнего укоса ложбины:
– Непочатый край… Иди, Шуня, бегай, пока есть где…
– Што случится, бать? – мнётся Шунька, не решаясь без одобрения отца сорваться с места.
– Место скоро будет не узнать, – хлопком по плечу отец подталкивает идти, – Беги, разве обскажешь в двух словах?
– А с баулами подсобить… не надо? – держится Шунька.
– Баулы? Наше барахло прибудет второго числа, сегодня казёнка. Обещали помощников – с ними без тебя управимся…
Шунька задал стрекача к футболистам. Александр Милентиевич обернулся на приблизившееся тарахтение мотора, обрадовался подъезжающему грузовику и двинулся навстречу.
Гружёный мебелью грузовик не успел остановиться, как с пассажирской стороны открылась дверь кабины, и с подножки спрыгнула бойкая девица в алой косынке, форменной гимнастёрке телесного цвета с карманами на груди и тёмно-синей юбке пониже колена. Полусапожки её неожиданно погрузились в пыль. Улица вдоль домов мощения не имела, проулочная колея была разбита бесчисленными колёсами торговых тарантасов. Девушка слегка задрала юбку и прыжками лесной косули выскочила из пылевых клубов на траву.
– Ух… пылищу подняло! – воскликнула девушка.
Пока отряхивала и поправляла подол, подошёл Кержаев:
– Ловко вы, мне так и в молодые годы не под силу! А про пыль подмечено верно, но смею заверить, годика за три преобразим до неузнаваемости. Я, вероятно, вас поджидаю?
Девушка осмотрела собеседника. Второпях чуть не обронив папку, развязала тесьму, достала вкладной листок.
– Смотрим: вы Кержаев Александр Милентиевич?
– Извольте, он самый есть! Прошу любить и жаловать…
– Настасья, будем знакомы! – протянула руку девушка.
– Очень приятно, Настёна… Ничего, что я так?
– Можно и Настёна, да звучит как-то по-купечески?
– Полагаете? По-купечески жаловать принято под отчество! Приятно очень, Настёна, что придерживаетесь условленного времени, невзирая на субботний день…
– Вы один на сегодня, Александр Милентиевич, но переулок ваш пришлось искать. Вот список имущества на ознакомление… Покажете грузчикам куда носить?
– Покажу, только зовите проще – Сан Милыч! – Кержаев пробежал список взглядом, – Немного бы четверым?!
– Список
