тая усмешку в уголках губ.
Феанор взял Арию за руки, помогая сойти с коня. Глубоким красным светом блеснул рубин в её помолвочном перстне. Она всю зиму проносила это кольцо, слишком большое и грубое для её руки. На соседних пальчиках виднелись ссадины от острых граней камня. Кольцо причиняло неудобство, но девчонка упрямо не снимала его. Почему? Чем был для неё их сговор? Что таила Ария в своём сердце?
Феанор видел волнение в её глазах, но спокойно было её красивое гордое лицо. Взревели трубы, и рука об руку, царь и царица прошествовали ко дворцу, а горожане бросали им под ноги зерно, монеты и красные ветви вербы с уже проклюнувшимися пушистыми носиками серёжек.
Не дрогнул голос Руанской принцессы, когда главный старейшина спросил, желает ли она взять в мужья этого мужчину? Совершён был древний обряд, и пред грозным ликом Кроноса – бога Времени и всех богов отца, и прекрасным лицом Деметры – богини Земли и Плодородия, Феанор и Ария были названы мужем и женою.
На пиру юная царица весела была, и кубки с хмельным вином поднимала, и мужу улыбалась, и со старейшинами вела учтивые беседы, но вдруг в разгар здравицы глухой рёв ворвался в трапезную, и разом смолкли музыканты и оборвали смех пирующие.
Рёв повторился, далёкий, мощный, идущий будто из глубин подземного колодца, и закончился хриплым завыванием.
– Дагон! – в испуге пьяный второй министр шарахнулся в сторону, опрокинул чашу с вином. – Чует молодую кровь царицы!
Тишина в зале повисла такая, что в висках стучало. Ни звука. Не слышно, как кубок зазвенит, случайно коснувшись серебряной тарелки, ни движения, ни шороха рукава. Все взгляды устремились к Арии. Она должна была ответить на вызов из морских глубин, и она ответила, холодно чеканя слова:
– Чуя погибель скорую, воет в тоске Дагон! – и завопил восторженный люд, на все лады повторяя древнее пророчество, что падёт от руки последнего лунного дитя морское чудовище, и освободится от страшной дани остров Форс.
– Я восхищён! – мурлыкнул Феанор, низко наклоняясь к Арии, и тихонько коснулся её ладони, погладил кончиками пальцев. Она увидела длинный кривой шрам на его руке, уходящий под кружевной манжет рубахи; хной выкрашенные ногти и кольца с дорогими каменьями на каждом пальце.
– Что, если не оправдаю их надежды и твои, царь? – тихо спросила Ария. Впервые за этот день самообладание изменило ей, и она осмелилась сказать вслух то, что каменной лапой сжимало сердце.
– Оправдаешь, – его борода, с вплетёнными золотыми колокольчиками, коснулась её щеки, а рука крепко сжала её руку, – я знаю, – голос его звучал твёрдо, вселял уверенность, – ты сразишь Дагона.
– За здравие царицы! – раздался громогласный тост, и его подхватили, понесли дальше, зазвенели кубки. – За здравие царицы!
– Твоё здоровье, царица острова Форс! – улыбнулся Феанор, поднимая кубок.
Смеркаться стало, и в зале зажгли факелы и свечи. Пришли жрецы проводить
