руку, с зажатым в ней… Черт, что у меня в ладони? Дубинка что ли? Но откуда? О нет… Нет, нет, нет… Как это оказалось в моем кулаке? Когда я успела то? Какой позор. Провалиться бы под асфальт, просочиться вон в ту трещину и …
– Вера, пожалуйста, пойдем,– гнусит Мака, где-то на грани моего обостренного на нервно почве, слуха.– Люди смотрят. И на курсы мы опоздаем.
Люди. Точно, прохожие, обходящие мою растрепанную персону по кривой дуге. Вокруг люди, и я стою посреди улицы, как Люк Скайуокер. Но в руке у меня не лазерный меч, а искусственный член из киберкожи. Супер реалистик. Кстати, в темноте он тоже должен светиться. По крайней мере так мне сказал миляга консультант.
Только сейчас в мое мировосприятие начинают возвращаться звуки и запахи. Боже, я наверняка похожа со стороны на сумасшедшую, сбежавшую из поднадзорной палаты.
– Не подходи,– проныла я, глядя на фигуру чертова бандита – драчуна, победителя кратистов, делающего маленький шаг в мою сторону.– Что тебе надо от меня? Ты и так мне всю жизнь сломал. Мужа избил моего, язык свой сунул мне в рот, бант еще… Где мой бант, кстати? Или ты на него сублимируешь?
– Я сломал? Я? Надо было смотреть, как этот упырь тебя лупит? Или бросить тебя голой на дороге? Ты с бантом на письке произвела бы неизгладимое впечатление на какого нибудь дальнобоя. А язык, между прочим, ты в меня запихала, до гланд, мать твою. Бант твой у Котика. Я в него его метнул прицельно. Нашля сублиматора, бля.
– Подожди, тебя Дюша ударил? – вступает с сольной партией Мака в нашу содержательную беседу. – Вот сучий хвост. И ты мне не рассказала? Это он тебе зуб отколол? Да я его…
– Хрюша, мля. И чего это я должен не подходить? Что ты сделаешь? – голос Володи дрожит от злости.– Свистнешь в свою волшебную палочку, Гермиона и оседлав ее улетишь в свой волшебный дивный мир. К храброму котику Маке, не способному защитить свою любовницу. Вы там что, оргии практикуете, на Калинина пятнадцать? А клуб закрытый, или можно записаться? Или может у вас как в Бойцовском клубе правила есть? Ну, типа, никто не должен знать о клубе. Или нет, во время оргий вы практикуете художественный свист и поэтому вход только для адептов?
– Не подходи, фантазер, – рычу, делая выпад зажатым в руке «инвентарем».– Предупреждаю один раз. Затыкаю этой штукой, мама родная не узнает. Запыряю, как бог черепаху. Беги лучше, и больше не попадайся мне на пути, Вова.
– Была охота ноги ломать,– фыркнул этот несчастный и … Ушел. Просто взял, обошел меня, как статую придурочной гарпии и зашагал по тротуару, потеряв интерес. А я… Я так и сталась стоять в позе х…, ху…, хренового фехтовальщика, короче.
– Мда,– хрюкнула Машка, глядя как я размазываю по лицу злые слезы. – Я думала, что позорнее похода в секс-шоп, со мной сегодня ничего не произойдет. Почему ты мне не рассказала, что твой подонок муж тебя ударил?
– Он не ударил. Просто залепил мне пощечину, чтобы остановить истерику,– всхлипнула я. Черт, я всегда осуждала женщин, которые терпят побои и унижения от мужей, защищают
