будет видно, на что ты годишься.
Далее спутники разыскали мастерскую переплётчика, затем Деламар решил, что пора пообедать и выпить горячего вина, ведь холод пробирает до костей. Каролина только кивала, хотя она ужасно волновалась, словно ей не терпелось показать себя и убедить мужчину, что ему не придётся жалеть о своём выборе. Камиль же был совершенно спокоен и расслаблен. Лишь изредка улыбка и сверкающие глаза выдавали в нём азарт охотника.
Стоя у двери в особняк вдовы шевалье, Деламар шепнул:
– Всё запомнила?
– Всё.
– Отлично, я не люблю повторять дважды. И перестань трястись, дело пустяковое.
Конечно, для такого человек, как Деламар, сей способ добывать деньги был действительно чересчур простым. Но для Каролины он стал настоящим испытанием, хотя девушка пыталась скрыть волнение. Судя по всему, ей это удалось. Стоило парочке переступить порог дома вдовы, как Камиль тотчас вошёл в роль. Он спросил шевалье де Бриссака и, узнав о его смерти, весьма натурально изобразил удивление и скорбь. Мадам была набожной женщиной, не слишком умной, не молодой и не привлекательной внешне. Узнав, что явился священник, она пригласила его и послушницу в гостиную и добрых четверть часа с упоением слушала избитые фразы о небесной благодати. Затем Камиль заявил, что выполняет просьбу настоятельницы монастыря святой Каролины, сопровождая юную послушницу. Да, милое дитя доставило заказ, что со светлой радостью и молитвами исполнили монахини. Месье де Бриссак хотел сделать подарок обожаемой супруге. Он заказал переплести молитвенник в голубой бархат и украсить книгу бутончиками белых роз. Это известие заставило вдовушку умилиться до слёз. Она всегда знала, что муж её любит, что бы там ни говорили сплетники. Каролина, присев в изящном поклоне, передала книгу, и женщина, всхлипнув, прижала её к пышной груди.
– Взгляните на надпись титульного листа, мадам, – проворковал Деламар.
– Ах, как это прекрасно! – воскликнула вдова. – «Моей дорогой супруге с любовью». Чудо, просто чудо. Но… но это почерк не моего мужа, святой отец, – пролепетала женщина.
– Конечно, мадам, – опередив Камиля, пояснила Каролина. – Эту надпись по просьбе месье сделала я. Настоятельница поручает надписывать книги только мне, ведь я училась каллиграфии.
Этого объяснения вполне хватило недалёкой вдовушке, и она вновь прижала молитвенник к себе. Падре, сославшись на дела, поспешил проститься. Уже в дверях он всплеснул руками и, изобразив смущение, сказал, что господин шевалье собирался оплатить работу при получении. Что же делать? Обитель существует на пожертвования и не может тратиться на услуги переплётчика и материал так запросто.
Мадам без тени сомнения согласно закивала и полезла за кошелем. Услыхав сумму, женщина приоткрыла рот и вытаращила глаза. Право же, пятьсот экю за молитвенник – это слишком! На что Камиль, закатив глаза и осеняя себя крестом, постным голосом заметил, что такова была воля покойного.
