из виду свою поклажу. «Правило есть правило, – получали они в ответ. – Всяко добро должно быть досмотрено».
Насколько аккуратно Добродея опустила небольшой плетеный сундук перед своими ногами, настолько же небрежно скользнула взглядом по молодому крючнику, пытающемуся своим несчастным лицом растрогать ее. Не вышло.
– Остальной скарб в каюте – не перепутайте и отвезите поживее во дворец! – почти прошипела Добродея. – Поживее, слышишь ты меня?
– Повинуюсь, государыня, – робко ответил юнец и ловко уволок поклажу куда-то вглубь пристани.
В палатку разрешали заходить по одному. Для сюзереновой дочери не стали делать исключения: стража копьями преградила путь служанке, несмотря на все ее шипение и угрозы. Ладимила была не в силах вступать в какой бы то ни было спор, ей хотелось одного – поскорее добраться до дворца и сменить дорожное платье. Она кротко ответила на все вопросы, и писчий, узнав, кто перед ним, отряхнул руки о портки, присвистнул и, шепнув что-то стражникам, торопливо повел высокородную девицу по особой тропинке. Ладимила постоянно оглядывалась и просила подождать верную прислужницу, но ее спутник бормотал, что прибытие во дворец не терпит отлагательств. Он усадил княжну в высокую повозку с полированными порогами и крышей из дубленой кожи, запряженную тройкой лошадей, и, пообещав, что Добродею пришлют сразу после проверки вместе с сундуками, пожелал доброго дня.
Главный порт Буян-града находился в некотором отдалении от дворца, в низине, отделенной густым массивом дубовой рощи от основного города. Поэтому такой заметный с моря шпиль царского дворца, конусы крепости и изломы крыш других теремов снизу становились невидимыми – их прятали листья деревьев.
Первым, что удивило княжну, была дорога. Аккуратно сложенный булыжник, скрупулезно подогнанный по размеру, составлял витиеватый рисунок. Поездка по ровным срезам камня не сопровождалась привычной тряской, отчего орнаментами мостовых можно было наслаждаться без лишних помех. Между густыми зарослями высоких дубов, сквозь их темную крону пробивались лучи весеннего солнца, причудливо освещая камень мостовой.
Дорога шла вверх, на пригорок, на вершине которого лошади будто нарочно помедлили, словно предупреждая, что в следующий миг путник увидит что-то совершенно особенное, но тут же продолжили путь. Отсюда, с опушки изумрудного леса, открывался поистине блестящий вид на город. Побывавшие здесь не врали: столица была великолепна.
Массивные кованые ворота лязгнули и закрылись за повозкой княжны. Тотчас откуда ни возьмись подле нее оказался немолодой прислужник в кафтане непривычного сиреневого цвета, с ровным пробором темно-русых волос и таким же ровным голосом.
– Княжна Ладимила?
– Все верно, сударь. А вы посланы царевичем помочь мне устроиться в этом чудесном дворце? – Опершись на предложенную Кафтаном
