на завод, Ирина – кассиром в супер.
Внук стал учиться в школе.
Спустя год дети взяли ссуды и купили квартиру, хоть и не новую, но зато в престижном районе, в самом центре страны.
Виктор давно уже похоронил мечты о том, чтобы когда-нибудь вновь работать инженером. Но он решил жить ради сына, тяжело работал в две смены и их с женой зарплат вполне хватало чтобы выплачивать ссуды, платить счета, покупать все необходимое для сына, а по выходным, если были силы, ездить на собственной машине любоваться местными красотами, которых было и есть в избытке.
Но тут Виктор получил травму на работе. Травма была серьезной. Физическую работу он более выполнять не мог.
Но все его попытки найти работу если не инженера, то хотя бы более квалифицированную чем та, которую он выполнял на заводе ни к чему не привели.
Пока шли одна за другой медицинские комиссии, приходилось жить на зарплату Ирины и помощь родителей, поскольку зарплаты которую платили кассиршам для жизни в центре страны явно не хватало.
В этой суете посреди непривычной и чужой жизни Яков чувствовал себя совершенно беспомощным из-за невозможности помочь детям.
По старой советской привычке,
он искал того, или тех кто отвечает или заведует, в данном случае за их адоптацию, то что здесь называлось абсорбцией.
И такой человек здесь был.
В муниципалитете города в котором он поселился со своей семьей, ответственным за абсорбцию был некий Мордехай- старик с крючковатым носом и белесыми глазами.
Узнав фамилию Мордехая, Яков направился к нему и сказал, что у его отца была когда то точно такая же фамилия.
Старик внимательно посмотрел на Якова.
«А откуда родом был ваш отец?» – недоверчиво покосившись спросил Мордехай.
Мало помалу, выяснилось, что они хоть и не родные, но братья друг другу.
Но узнав о своем родстве, Яков не почувствовал тепла во взгляде Мордехая и сам не испытал родственных чувств по отношению к внезапно объявившемуся брату.
В самом главном Яков не решался признаться даже самому себе. Это было глубокое презрение к таким как Мордехай – малограмотным, амбициозным выскочкам из черты оседлости.
Яков давно уже чувствовал почти неприкрытую ненависть по отношению к себе и таким как он со стороны Мордехая и ему подобных. Тогда, он мог лишь догадываться о причинах этой ненависти.
«Садись!», вдруг переходя на ты, покровительственно обратился к Якову стоявшему уже четверть часа Мордехай.
Он стал распрашивать Якова о нем самом и его жизни, а потом долго говорил о самом себе.
Мордехай с гордостью рассказывал о том, что всю жизнь он всем помогал и сейчас тоже помогает.
У него были специальные часы приема в личном кабинете, в котором он собирал по 10—15 человек.
Он
