жизней было положено, чтобы вырваться из гетто и вот теперь, на старости лет, он снова оказался в гетто. Что ждет здесь его детей, его внуков? Перед ним вдруг снова возникла ухмыляющаяся физиономия Мордке.
И тогда Яков чётко для себя решил, что его дети не станут здесь жить.
Прошло 4-е года. Практически каждый день Израиль содрагался от взрывов. Хмель самодовольства от ощущения себя империей улетучился и вместо него наступило тяжкое похмелье. Уже практически никто не вспоминал о совсем недавнем величии начало которому было положено в67-м.
Яков по-стариковски коротал вечера у телевизора, который сообщал подробности очередного взрыва.
В это время, зазвенел телефон. Вместо голоса, Яков услышал отчаянные рыдания. Это был Мордехай. Яков пытался успокоить брата и одновременно понять, что же произошло.
Наконец, до него дошел страшный смысл обрывочных фраз брата – его внучка погибла сегодня, во время взрыва в каком-то тель-авивском кафе.
Рассказав дочери о случившемся, Яков, как бы извиняясь, добавил: «Нужно бы поехать к нему».
Пока Яков говорил, на лице дочери не дрогнул ни один мускул. -«Я останусь с Витей, он болеет» – наконец, ответила дочь.
– «Все же он мой брат, да и все эти взрывы – наша общая беда», будто извиняясь говорил Яков.
Вдруг лицо дочери покрылось красными пятнами от гнева. – «Почему же тогда, когда я их умоляла со слезами, чуть ли не на коленях, когда я была в отчаянии и Виктор не мог встать с кровати, почему тогда они даже не посочувствовали нам?! А теперь ты хочешь ехать их утешать?! Вспомни хотя бы как они смотрели тогда на нас, там, на вилле у Мордке, и здесь, у нас дома!», – крикнула дочь.
– «Всё-таки я поеду " – твёрдо сказал Яков.
Поскольку автобус не ходил в район вилл, Яков взял такси и поехал к брату.
Когда он вошёл, Мордке неподвижно сидел на полу, а его жена рвала на себе волосы и даже не выла, а как-то зловеще рычала. Сын Мотки с окаменевшим белым лицом, на котором не осталось и следа вечного загара, обнимал свою жену – безутешную мать погибшей девочки.
В углу сидели заплаканные, притихшие дети.
Яков сел возле брата. Так он просидел минут двадцать возле него, но всё не находил слов для брата. Перед ним сидел высохший, лысый старик с воспаленными глазами, шептавший себе под нос какие-то непонятные слова.
Яков сидел возле него не находя нужных слов и всё не решался положить руку на плечо брата.
Бродячий агент
Чёрт меня угораздил ответить ему на приветствие. Обычно я прохожу мимо этих несчастных – рядовых рыночной войны, отчаянно пытающихся заработать свою копейку завлекая прохожих. А тут… Стоило мне ответить ему, и бродячий агент вцепился в меня мертвой хваткой.
– Откуда мне знакомо ваше лицо?
– Понятия не имею. Извините, я спешу-опаздываю на работу.
– Понимаю.
