style="font-size:15px;"> – Все-все-все! – в ужасе Сергеевна округляет глаза. – Не договаривай! Кошмар какой-то.
– Скорей лицемерие. Но пока оно нам на руку. Что в администрации говорят?
– А что они скажут? Пока прижали хвосты из-за шума. Но! Здание признано аварийным. А земля вообще нам больше не принадлежит.
– Дурдом. Как так вышло?
– Срок аренды закончился, – пожимает плечами Сергеевна. – И продлевать его, конечно, не стали.
– Ничего! Мы еще повоюем, – усмехаюсь я. На жаре разморило. Хочется искупаться. Но не хочется в толпу. Народу тут и правда собралось – дай боже. Понаехали выпускники интерната – кто сам, кто уже с семьями, разбили лагерь. Чтоб добраться к пляжу, нужно пройти мимо разделившегося на кучки народа. Самая многочисленная – та, где прибывшие по моей просьбе девчонки собрались. Красота магнитом притягивает. Вот к ним и притянулось большинство здешних мужиков. Им такое общество даже не снилось, а тут сидят, облизываются. Как бы чего не вышло.
Иду медленно, чтобы не споткнуться о выступающие над землей корни деревьев. Самая шумная и смелая рассказывает:
– А я на бульдозер – прыг… Ору водиле, мол, поворачивай свою колымагу. А он мне в ответ кричит – «Истеричка!». И убегает к своим, так что только его и видели… Мы еще видос успели заснять… Сейчас покажу.
И тут, будто к слову, из брошенной на пледе колонки доносится:
«Знаешь все отлично, твоя истеричка…»[1]
Девки вскакивают на ноги, забыв о записи, и, во все горло подпевая, орут:
«Больше не плачет, не плачет – в нее влюблен новый мальчик…»
Начинается стихийный отрыв. Красотки смеются, дурачась, затаскивают на импровизированный танцпол всех. Мимо меня не проходят тоже. Танец – неплохой способ выплеснуть все негативное, но перед чужими я не готова так обнажаться. Подхватываю на руки маленькую девчушку, чтоб ее не затоптали, и пускаюсь в пляс вместе с ней.
«Я так до сих пор и не поняла,
Кто та девочка, кем я с тобой была…»
Вращаю бедрами в такт. Как будто в юность возвращаюсь. То была не слишком-то веселая пора, и все мои хорошие воспоминания связаны с этим лагерем, где интернатские, если повезет, могли провести летом аж целый месяц.
«Любила – да, ненавидела – да,
Моя любовь – правда, твоя – вода», – орут на все лады, перекрикивая музыку. И тут в меня проникает смысл слов. Хорошего настроения как не бывало. Прижимаю к себе малышку плотней, будто в попытке заткнуть ее тельцем образовавшуюся дыру в груди. Целую взмокшие от жары волосики.
– А панамка-то твоя где, Танюша?
– Не знаю, – вздыхает та.
– Пойдем, поищем.
Наклоняюсь, ставя малышку на ножки. И чувствую чей-то взгляд. В том, что на меня пялятся, ничего нового нет. Но тут какие-то странные ощущения. Медленно оборачиваюсь.
Мужчина. Не наш. Судя по внешности, откуда-то с Кавказа. Взгляд
Artik, Asti – Истеричка
