степени. Теперь даже кажется, что я с ней заново знакомлюсь.
Одно радует, что Ника не согласилась уходить, когда Михалыч намекнул, типа ей в палате не удобно. Кусанула аж доктора нашего, хотя это может тоже, из духа противоречия.
В Москву я отзвонился, когда Бодрый из кафе вернулся. Сначала с Прохором разговаривал, потом Пахану набрал.
Главный смотрящий, конечно удивился, когда услышал меня, но радости в голосе, по поводу того, что я живой, не распознал. Он коротко сообщил, что будет в нашем городе, завтра вечером и не прощаясь скинул вызов.
Нагнетать не хочется, я же не истеричка, но надежда, по ходу, умерла во мне, так и не родившись.
Пахана я плохо знаю, мы с ним не пересекались. Он появился пять лет назад, заменил предыдущего авторитета, которого в тачке подорвали.
Отталкиваясь от крайностей, катаю, что вряд ли меня замочат, прямо здесь, в палате. Хотя это может случиться в любой момент, после того, как наш разговор состоится.
Бодрый, всё понимает без слов, сразу даёт по телефону команду, чтобы усилили охрану возле больницы и на этаже.
Начинает казаться, сука, что это, вообще, никогда не кончится. Психую, пиная здоровой ногой по тумбочке. Полторашка со стаканом летят с грохотом на пол.
– Нику, давай к Лёхе увезу, – предлагает лысый, никак не комментируя мой выпад.
– Позже, её ещё подготовить надо, – отвечаю, изо всех сил пытаясь успокоиться.
Сегодня решить, всё равно ничего не получается, сначала надо услышать от Пахана приговор, который он мне вынесет. Даже если он будет озвучен не на прямую, а “между строк”.
Как только появляется синеглазка, переключаюсь на другую волну. Туда, где реальная жизнь, с обидами её и упёртыми капризами, а не вот это вот всё.
Опускаюсь до примитивных подкатов и мне ни хрена не стрёмно, когда предлагаю ей с пододеяльником помочь. Ну, точно, одной рукой, как раз!
Надо отдать Нике должное, потому что отъезжает снисходительно, мне даже смешно стаёт, только не над ней, а над собой. Жалеет меня, скощуху сделала.
Своими глазами наблюдаю, как она мгновенно засыпает и завидую по-белому, такой способности.
За то время, что Ника спит, я все дела успел переделать.
Иду к Михалычу, беру ключ от палаты, чтобы никто не разрушил мои планы и не вломился к нам. Заодно в процедурном делают обезболивающий, который назначен на поздний вечер.
Дремлю пару часов, потом ухожу в коридор, чтобы ответить на Серёгин звонок.
Дичь, конечно, но я даже успеваю соскучиться по ней. Не выдерживая такого марафона по сну, встаю перед диваном на колени, но опираюсь только на одну ногу.
– Привет, засоня, – говорю прямо в губы и не давая оклематься, сразу целую.
Сначала думаю, что мог напугать синеглазку, замечая, как она часто дышит, а когда понимаю, в чём причина, притягиваю её к себе ближе за шею.
– Капец, как хочу тебя, Ника. Нам можно? – спрашиваю, впиваясь
