в моей комнате. Малкольм, конечно, был недоволен, но против воли самого ректора пойти не мог.
Жуль, не обращая внимания на присутствующих, взгляды которых сосредоточились на нём, подтащил добычу к своему тайничку под подоконником, куда складывал понравившиеся ему предметы, упихнул пресс-папье из отцовского кабинета туда, и с довольным видом потёр ладошки.
– Это последняя капля! Собирайся в дальнюю дорогу, Фрэнтина! – рявкнул отец, – И чтобы сегодня же вечером ни твоей ноги, ни лапы этого животного в моем институте не было! Я тебя отсылаю!
Вот и допрыгалась! Отец простил бы мне все проделки, как прощал много раз, но не Амалию. Амалию – нет…
– Куда? – робко подала голос я.
– В Академию Хозяйственной Магии, – злорадно проговорил ректор. – К самому черту на кулички!
Затем подхватил под руку необыкновенно довольную его решением гадюку и развернулся ко мне спиной, намереваясь покинуть комнату.
– Папа… – позвала я с отчаяньем, ошарашенная тем, что отец меня перевел, да ещё незнамо куда.
Не слышала, чтобы у магов-хозяйственников была своя академия…
Отец полуобернулся и вопросительно выгнул бровь.
– А ты мне это… ну эти… не уберешь? – прошептала я, показав взглядом на свою грудь.
– О, само собой, разумеется… не уберу! – рявкнул отец. – Разбирайся сама, как хочешь! И с Платона бант ты должна снять. Немедленно! Разговор окончен.
ГЛАВА 4
Самое обидное, что пресс-папье у Жуля конфисковали. Осмелевший Малкольм пересёк комнату и бесцеремонно влез в тайничок моего енотика, вытащил оттуда единорога и потрусил вслед за папой, иногда заискивающе забегая вперед него. Жуль наблюдал за этим с потрясением и невыносимой обидой: ещё бы, отобрали законную добычу.
– Я всегда говорил, что боком тебе проделки выйдут! – заметил Кьеркегор и отправился догонять свое непосредственное начальство.
А я, плюнув на все, закрепила простынь фибулой, чтоб не сваливалась, и прямо в таком виде отправилась на кафедру профессора зельеварения. Во-первых, уже все равно, что скажут мои однокурсники и прочие студенты института. Мне с ними больше не учиться, поэтому пусть чешут языки сколько угодно. А во-вторых, срочно нужно поговорить с Ариадной Чортрис, которая едва ли не одна среди преподавателей института относилась ко мне хорошо, несмотря на то, что с ее предметом у меня были не самые лучшие отношения.
В коридоре наводил порядок после устроенного моим водным щитом потопа маг-хозяйственник. Это был добродушный мужичок простоватой наружности. Завидев меня, он дружески подмигнул:
– Слыхал, переводят тебя, Фрэнни?
Я без энтузиазма кивнула.
– Да ты не переживай, в Хозяйственной академии здорово, я сам ее оканчивал когда-то, – сообщил маг. – Погоди ещё, как тебе там понравится! Правда, когда я учился, вечеринок не проводили. И преподаватели были строгие. И Таинственный
