формы какой-то тонкой простынкой было нереально – моя новая потрясающая грудь просвечивала через ткань, и очень явно, зазывно и аппетитно торчали ягодки крупных сосков.
Магистр Аштон уставился на это хозяйство, ей богам, как баран на новые ворота. Даже рот раскрыл, подобно тем впечатлительным первокурсникам. К слову сказать, гремлин и циклоп за его спиной, даром, что боялись заходить, куда себя откровенней повели. Малкольм с голодным видом облизнулся, а Кьеркегор прошептал мечтательно: «Я бы на ней женился…».
– Ты позорищь меня, Фрэнтина, – слабым голосом проговорил ректор, схватившись за сердце и не отрывая потрясенного взгляда от моей груди, которую я безуспешно пыталась спрятать в складках простыни. – Ты сведешь меня в могилу… У всех дети, как дети, а у меня монстр какой-то!
– Какой же она монстр, магистр? – влезла горгулья, сунув нос в окно. – Первая красотка в институте, между прочим. Вам гордиться такой дочкой надо!
– Гордиться? – проорал мой родитель, после чего горгулья разумно утекла под карниз. – Гордиться?!
– Папочка, тебе надо успокоиться, – проникновенно начала я. – Ничего же страшного не произошло, правда ведь? Все наладится…
И он, вроде как, действительно начал успокаиваться, по крайней мере, цвет лица к папе начал возвращаться прежний. Но тут, как назло, в коридоре раздались крики, потом устрашающий женский вопль: «Где эта дрянь?», и на пороге моей комнаты, отпихнув в разные стороны гремлина с циклопом, возникла профессор Амалия Сенд.
Вид преподавательница Магического кодекса имела устрашающий, несмотря на то, что была в ярко-красной шёлковой сорочке с фривольной кружевной вставкой пониже спины. Роскошные блондинистые волосы профессора Сенд стояли дыбом, ощетинившись на манер мочалки в разные стороны, отчего мисс Амалия была похожа то ли на разъяренный одуванчик, то ли на взбесившегося дикобраза. Ну что ж, мое заклятие сработало очень даже неплохо! В довершение всего профессор держала портрет ректора (с моими поправками).
– Кил, твоя дочурка побывала ночью в моей комнате! Это она, больше некому! – взвизгнула профессор Сенд и ткнула пальцем сначала на свою шевелюру, а потом на портрет. – Посмотри, что она сотворила! Бессовестная, злобная, испорченная девчонка!
Ах, она к нему уже на «ты» при всех обращается? Мало гадюка получила, надо было вообще ее лысой сделать!
Мой родитель, разумеется, тут же поспешил на выручку своей драгоценной Амалии. Нет бы своей бедной дщери увеличившуюся грудь убрать! Заклятие дыбоволос с профессора Сенд отец снял легко, играючи, правда, когда разглядел у нее свой портрет с вполне естественно пририсованными мной рогами и прочими прелестями, то его рука дрогнула, и по пальцам шибануло красноватой вспышкой отдачи.
Отец только слегка поморщился, но вот профессор Сенд со своими белокурыми локонами, принявшими нормальное положение на ее голове, тут же к нему полезла:
– Ой, Киллиан, тебе больно, да? Сильно
