поэтому девушка попыталась успокоиться, применяя знания, полученные за два года психотерапии. Глубокий вдох через заложенный нос сменился тихим выдохом через рот. Повторив эти действия еще несколько раз, она почувствовала, как сердцебиение медленно приходит в норму. Однако не успела ничего сделать со слезинкой, вырвавшейся из дрожащего века. Одинокая капля очертила щеку, быстро скользнув по скуле и бесшумно упав на грудь.
К остановке подъехал нужный Алисе автобус, и, вот удача, в нем было не больше десятка людей. Холодный ветер успел коснуться слабого места девушки, неприятно укусив за скулу. Заходя в открывшуюся дверь, она невзначай провела пальцами по мокрой щеке.
В салоне автобуса было тепло. Алиса села на свободное место в задней его части, сразу уставившись в окно и избегая любого зрительного контакта. И хотя слезы больше не душили ее, а дыхание выровнялось, она все еще ощущала в груди неприятную тяжесть, оставшуюся после очередного приступа жалости к себе. Ей было противно осознавать это, но без данного постыдного чувства девушка не могла двигаться в сторону любви к себе.
Несчастный ребенок, брошенный всеми: отцом, которого никогда не знала, матерью, пытающейся найти нового мужа, а также детьми и взрослыми, которых считала своими друзьями. И, раз все эти люди забыли об одинокой, никому не нужной девочке, она не понимала, почему должна быть нужна себе.
Иногда Алиса видела перед собой маленькую, сжавшуюся в комочек девочку, плачущую в углу своей комнаты, которая время от времени бросала болезненные взгляды на заплаканное отражение в зеркале. Она всегда такая одинокая, столь ранимая и невероятно отрешенная. Но есть в ней нечто прекрасное, то, что создается в ее сознании: картины невероятных красочных миров, заселенных фантастическими созданиями с собственным внутренним миром, потребностями и капризами. Способности этой маленькой несчастной девочки невообразимы, мысли столь глубоки, а слова настолько точны, что окружающие люди порой пугаются ее проницательности и глубокомысленности.
И Алиса представляла, как обнимает за плечи маленький тощий силуэт в углу комнаты, гладит по волосам, прижимая к груди ее голову и нежно шепчет: «Я люблю тебя. Я очень сильно тебя люблю». Девочка прижимается к своему взрослому отражению и плачет так горько, так отчаянно, пока слезы не заканчиваются, а боль, пожаром разрывающая грудь, не превращается в тлеющий уголек. Она жалела это маленькое создание. И единственная ее любила так, как это было ей необходимо.
Но кто полюбит взрослую Алису так же, как она – себя маленькую? Этот нерешенный вопрос ранил ее. Девушка избегала его не только в разговорах с психотерапевтом, но и наедине с собой. Между маленькой и взрослой Алисой не стояло знака равно. Для нее они были совершенно разными людьми. Похожими, но раздельными личностями. И обе хотели быть любимыми и понятыми кем-то похожим.
Возвращаясь из своих мыслей в реальность, девушка заметила, что почти добралась
