и широко улыбнулся, когда увидел, как от его дыхания запотели круглые стекла. Теперь у него тоже была своя драгоценность, на которую он мог смотреть с любовью и обожанием.
Купец, вручив подарок, снова вернулся к беседе со старейшинами и своими товарищами. Проявление милости к мальчику, которого шпыняли его дети, успокоило честолюбие купца. Он почувствовал себя благороднее, чем днем ранее. Ненужная безделушка стала платой за травлю Яна, устроенную сыновьями в день приезда. Кто как не родитель может загладить вину бездумных отпрысков. И он исполнил свой моральный долг без какого-либо финансового ущерба. Идеально.
Однако и Ян знал о «благородстве» среднекрылых, знал о том, что по их обычаю, любой подарок требует ответного знака уважения или делает должным тебя дарителю. И тот вправе истребовать ответный подарок или услугу в любое время, даже спустя много лет. Поэтому мальчик, не привлекая внимания, улизнул из библиотеки, быстро пробежал до родительского дома, но не заходя на порог, спустился в погреб через уличный лаз. Пробираясь на ощупь в темноте и часто моргая, чтобы глаза быстрее привыкли, Ян наконец нашел прошлогодние крынки с вареньем из сморожницы. Мать все равно в конце лета выливала начинающие бродить старые припасы. Поэтому за пропажу одной крынки Яна никто бы не заругал. А варенью годности еще два месяца было.
Когда Ян вручил запечатанную крынку купцу, тот удивился, а когда понял, что это ответный подарок по обычаю, рассмеялся и поощрительно потрепал мальчика по волосам. «Молодец, мальчонка! У тебя не только крылья растут, но и ум!»
В общем, подарками все остались довольны. Торговля, конечно, не порадовала купеческое сообщество, зато много чего диковинного у местных нашлось. Закупились, похорчевались, новостями обменялись и поехали дальше.
Дядя Радмир после уезда купцов взялся за написание книги «Правки к законам Королевства поднебесных птах. Лето 1189 года с Начала времен». Писал он неспешно, по вечерам, когда все работы по хозяйству заканчивались. Когда последние листья слетели с деревьев, а земля посерела и стала промерзать ночами, том был дописан. «Пригодится кому-нибудь», – подытожил Радмир, ставя новенькую книгу на полку рядом со старыми фолиантами. Ян гордился дядей за его ученость, стремление к знаниям и просвещению деревенских.
Когда снег мелкой порошей стал застилать поля, а слизнепузые козы, завернувшись клубками в свои кожистые панцири, залегли по хлевам в спячку, Радмир обошел дома поселения и пригласил на традиционные «зимние чтения». Детей он учил начальной грамоте, а для взрослых находил книги, «нужные для жизни»: по земледелию, строительству, животноводству. На самых верхних полках – Ян как-то добрался и до них с помощью лестницы – были книги со стихами и фантастическими романами. Но такое чтиво деревенских жителей не интересовало.
– Вырастешь, может, мое дело переймешь. Тоже просветительством займешься, – как-то предположил Радмир, подбирая литературу на следующий вечер.
– Я
