чем хочет показать? Но… если бы Вельмина действительно знала, откуда взялся Итан, вряд ли так спокойно отдала бы ему перстень, скорее уже позвала бы стражу. Неужели в самом деле доверяет? Невозможно. Такого просто не бывает.
Оставшись один, он сперва сел на кровати и осмотрелся. Это была гостевая спальня: кровать, рядом – деревянная тумбочка. Дальше – высокое окно, завешенное белыми полупрозрачными занавесками, такими тоненькими, что они напоминали крылья бабочки-капустницы. Высокий платяной шкаф у противоположной стены, рядом – бюро. И два стула, на одном из них сидела Вельмина де Триоль, а на другом была сложена одежда. На краю бюро стояла лампа, вроде бы масляная, но светила она куда ярче, и пламя было слишком светлым, бледно-золотым. Вероятно, вместо масла туда залили какой-нибудь алхимический состав, от которого и света больше, и дыма меньше.
Он обмотал бедра простыней, которой до этого был укрыт, и подошел к окну. За стенами дома стояла глубокая ночь, но пара окон из особняка напротив слабо светилась, и потому стало понятно, что гостевая спальня выходит на фасад дома, и расположена она на первом этаже, и между самим домом и узорчатой оградой шагов десять или чуть больше.
Итан вздохнул и покрутил в пальцах тяжелый стальной перстень. Потом посмотрел на клеймо, которое ему выжгли на плече: благодаря лечению, ожоги почти мгновенно зарубцевались, но, к сожалению, никуда не делись. Получилась печать хитрой формы, как будто состоящая из маленьких червячков-шрамиков, такую легко не сведешь… При этом вид собственного изуродованного плеча совсем и не расстраивал. В самом деле, это такая мелочь по сравнению с тем, что вытворял он сам по приказу королевы.
Как странно: Итан то и дело ловил себя на том, что, несмотря на свое положение, ему нравится здесь. Просто стоять и глядеть в окно. Вдыхать теплый воздух с легкой ноткой сандала. Касаться пальцами шершавой простыни, которой обернул бедра… Именно в этом доме, когда в комнате хорошо освещен только один угол, а за окнами – темень. И ему хорошо и спокойно, и даже начинает казаться, что все самые жуткие беды остались позади и вскоре он сможет забыть то, кем был все эти годы. Он совершенно не понимал, в чем тут секрет – тихая комната ли очаровала, или так потрясло его то, что госпожа де Триоль сама всучила ему рабское кольцо, совершенно не думая о последствиях. Или, наоборот, хорошенько о них подумав? Она ведь… такая хрупкая, такая миниатюрная. Ему ничего не стоило свернуть ей шею. А она, совершенно не зная о том, кто теперь живет в ее доме, не боялась. Настолько глупа? Или настолько порядочная и всех судит по себе?
На эти вопросы ответов не было. Но у него еще будет время все выяснить…
Итан вздрогнул, когда снова скрипнула дверь. Через порог шагнул немолодой мужчина, седой, с залысинами и густыми бакенбардами. Итан и этого человека видел в холле, когда его, так быстро теряющего силы, притащили гвардейцы. А еще… он ведь не выдержал и расплакался. Вспоминать об этом было стыдно, но тогда, когда понял, что происходит, как будто что-то надломилось в груди, и было так больно, что… впрочем, неважно. Теперь Итан спокойно смотрел на дворецкого,
