усмехнулась, а у меня ярость все-таки тренькнула по голосовым связкам – я рассмеялась громко, а слова произносила, не скрывая яда:
– Да что ты говоришь, Дим! Ты не рассказал своей невесте о нашем маленьком приключении? Интересно, а она знает о том, как ты на самом деле выглядишь, когда влюблен? Вот я, волею случая, знаю! Может, мне твоей невесте хоть на словах описать?
Мои слова без доказательств не имели смысла – и потому Кристина даже не обернулась к жениху, чтобы он опроверг мое заявление. Она просто слетела с катушек – не иначе я, как истинный тролль, зацепила ее за какой-то очень больной крючок: то есть гадюка тоже знает, что жених влюблен в ее титул, а не в нее саму? Маринка бесстрашно шатнулась ей наперерез, раскидывая руки. За что и получила хлесткую унизительную пощечину. После подобного планка упала и у меня – я двинулась вперед, отодвинула подругу и залепила Кристине такую же с криком:
– В себя приди! Ты кем себя возомнила?!
Возможно, она возомнила себя дочерью самого влиятельного в Вахарне инкуба? Но в тот момент я об этом не подумала. И с этой избалованной девочкой точно никогда так не обращались. К нам бросились сразу с двух сторон, но суккуб, едва оторвав ладонь от горячей щеки, изящно вывернулась из всех захватов и большим прыжком налетела на меня, сбивая с ног. Я ударилась спиной о землю, но этого ей точно было мало для сатисфакции. В ее руках блеснуло тонкое лезвие кинжала… Все-таки уроки по сверхфизкультуре не прошли бесследно: я в полном оцепенении от ужаса на рефлексах прикрыла лицо рукой. И заорала от страшной боли, когда лезвие прошило мою ладонь насквозь. Следующим резким движением она выдернула оружие, отчего я постигла новый уровень боли.
Платье заливало кровью, я буквально была близка к потере сознания. Заорала и Маринка, которая, чудовищно побледнев, кинулась на суккуба, чтобы та не ударила снова. Закрыл меня собой Аго – он вскинул кривую ручку и заголосил, хотя приправил неуместным ласковым обращением:
– Кристиночка, ты что творишь?!
От подобного мы протрезвели все. Поверх боли я ощутила тошноту, когда суккуб, выпрямившись, с показным удовольствием провела языком по окровавленному лезвию. Не знаю, откуда у меня взялись силы справиться с ужасающей болью в руке, но я прижала ее к груди и с трудом выдавила:
– Уверена, что и это тебе с рук сойдет?
После моего заявления в сверхполиции Кристина уже не отделается годом в леднике. И доказательств больше, чем моя кошмарная рана, предоставлять не потребуется. Это уже не мелкая выходка, окрасившая мне лицо, и не подножка в спортивном зале. Я не была уверена, что мне хватит сил подняться и дойти до нужного места, но сейчас я туда даже ползком отправлюсь. Я смотрела так, чтобы этой гадине было ясно: я скорее умру от кровопотери, чем подобное спущу на тормозах. Да я готова целиком себе руку отрезать, лишь бы эту мразь вообще с лица земли стерли!
В глазах красотки наконец-то мелькнула паника –
