момента ухода из жизни мамы. После ее кончины начал вещи разбирать, нашел конверт. В нем мешочек крохотный, внутри крест на цепочке и письмо обнаружились. Мама сообщала, что возила меня крестить за тридевять земель – боялась, что на работе узнают о том, что она в Бога верит. Ее тогда с хорошей службы турнут, из Москвы выселят. Вот и провернула все тайно, в деревне, откуда моя прабабушка родом. Название села забыл, но письмо храню, посмотрю. В послании указано, кто моя крестная мать. Подождите пару минут.
Муж ушел, мы с тетей Мурой остались вдвоем. Тетка заломила руки и закричала:
– Это что ж творится? Родную вытуривают! Вышвыривают! Совсем стыд потеряли! Я к вам сначала на мотоцикле, потом на автобусе, электричке, поезде перлась. В Москве пришлось такси взять. Денег за это срезали – у нас на такую сумму месяц жить можно! А в вашей Москве проклятущей дороговизна!
Я молча слушала гневную тираду. Да, в столице иные цены, нежели в провинции, но так же обстоят дела и в других странах. В глубинке жизнь дешевле. И в Москве есть много такого, что не нравится коренным горожанам. Ну, например, неприлично высокие цены на парковку, засилие гастарбайтеров в ряде районов. К сожалению, жители бывших союзных республик не всегда вежливо себя ведут, часто стараются дать понять окружающим, что они тут хозяева. Не радует постоянная смена плитки на тротуарах, не приводят в восхищение курьеры на велосипедах и люди на электросамокатах. Те, кто пользуется сегвеем, часто несутся по тротуарам сломя голову. Но это наш родной город, он содержится на налоги москвичей. Если кому-то здесь не нравится, этот кто-то может вернуться в свои родные пенаты. На мой взгляд, неприлично приезжать в гости и говорить хозяевам: «У вас тесно в квартире, грязно, готовите невкусно, одежду уродскую покупаете». Положа руку на сердце, ответьте, долго вы будете терпеть такого приятеля или родственника? Небось, живо выгоните вон.
– Меня крестили в Хомяково, – объявил Степан, возвращаясь в холл. – Крестную звали…
– У вас телефон звонит, – перебила я Степана, обращаясь к тете Муре.
Тетя Мура вытащила из кармана мобильный.
– Алло, алло, алло! Кто там? Чего надо? Виктор Петрович? Ой, меня вон гонят! Веником вышвыривают, типа неродная. Держи!
Последнее слово адресовалось Степану, которому незваная родственница сунула в руку трубку.
– Добрый день, – начал Степан. – Так, ага, ясно. Понял. Вы опрометчиво действовали. Следовало заранее предупредить. Даже не знаю, как реагировать. Нет, ни малейшей радости не испытываю. Подумаю. Не обещаю. Это могу. Хорошо.
Степан вернул гостье телефон и повернулся ко мне.
– Беседовал с председателем сельсовета Хомякова. У них уже обеденное время. Думаю, тетя Мура просто не перевела часы. Зовут ее Надежда Андреевна Круглова, женщина и в самом деле моя крестная. Приехала увидеть свою дочь Катю. Та живет в Москве, не желает общаться с мамой.
– Почему? – проявила я неуместное любопытство.
– Данную информацию мне не сообщили.
Надежда Андреевна села на пуфик, который
