«Chat et pêcheur», где у Наташи назначена встреча, в двадцати минутах ходьбы от дворца. Для «безъязыких» туристов вроде меня или неграмотных парижан на фасаде прибит эмалированный щит с изображением рыжего кота и парня с удочкой. Стало быть, кафе «Кот и рыболов».
Мы пришли раньше назначенного времени, сели за столик, заказали непатриотичные шницели по-венски и кофе.
– А теперь, Наталья Андреевна, в двух словах – с кем ты должна встретиться и отчего нервничаешь? – Видя, что моя подруга закусила губу, вздохнул. – Наташ, секретность хороша к месту. Лучше бы понимать заранее, к чему готовится.
– Ладно, – кивнула Наталья. – В общем, Владимир, дело такое… Накануне войны все наши живущие во Франции – и большевики, и меньшевики, а также сочувствующие, собрали деньги, сдали их в общую кассу. Казначеем назначили товарища Лаврентьева Ивана Вадимовича. Молодой, но надежный товарищ, лично рекомендованный Владимиром Ильичом. Деньги Лаврентьев положил на собственный счет в банке, потом он должен был перевести их в Вену, Цюрих и Берн. Какие-то суммы перевести успел, а тут война. В Швейцарию перевод еще можно сделать, а в Вену? Французская полиция сразу бы наложила арест на перевод средств во вражескую страну, а могла бы арестовать и владельца счета. Снять деньги и просто перевезти наличными тоже невозможно – банки стали ограничивать выдачу наличных. В общем, деньги застряли, а сам Лаврентьев неожиданно исчез. Думали – либо скрылся с деньгами, либо убит, а может ушел на фронт – многие тогда ушли, да мало ли, что могло случиться. С деньгами распрощались, а недавно Иван Вадимович вдруг появился в Париже. Его отыскали, назначили встречу. Моя задача: узнать судьбу денег и, по возможности, вернуть их Коминтерну.
– Сумма большая? – поинтересовался я.
– Да как сказать, – пожала плечами Наташа. – По нынешним временам уже и не очень, а на тот момент вполне приличная – сто тысяч франков.
Сто тысяч – сумма изрядная, но не сказал бы, что чрезмерная. Для государства, так это всего ничего. А что можно купить на сто тысяч франков в тысяча девятьсот двадцатом году? Мне бы, например, хватило на аренду штук трех-четырех конспиративных квартир (вспомнился номер с ванной за пятьдесят франков), вербовку агентов, а еще бы и на непредвиденные расходы осталось. Но лучше губу закатать.
– Сто тысяч – очень недурственно, – с важным видом закивал я. – А за шесть лет еще и проценты набежали. Даже если по четыре годовых – приличная сумма.
Но дочка графа Комаровского была более реалистична:
– Если что-то и набежало, все инфляция съела. Да и проценты во время войны замораживались. Мы даже не знаем, что за банк, существует ли еще? Ладно, если он открывал счет в «Сосьете Женераль» или «Кредите Лионез», а если в другом?
Я собирался спросить – почему таким важным делом занимался один человек? Почему казначея никто не контролировал? Кассир там, счетовод… Кто еще может быть в подпольной организации? Потом дошло, что из соображений безопасности. Партийная ячейка
