красивым был лоснящийся от здоровья и энергии бык. Он бодро гонялся за размахивающими капотами людьми, убегавшими от него за красную деревянную ограду. Розовые и жёлтые всполохи плащей носились по всему кругу, всё больше раздразнивая зверя. Затем выходили лошади – с них наездники с пиками тиранили шкуру быка. Неравная схватка разворачивалась на моих глазах, когда рога чёрного дьявола пытались проткнуть подбрюшье кобыл, а те, полностью ослеплённые тёмными шорами, не могли понять, что с ними происходит. Они подскакивали вверх от невиданной силы быка, но держались на ногах до тех пор, пока бык, сумев развернуть лошадь от стены арены, не опрокидывал её навзничь вместе с ездоком. Сейчас кобыл защищают специальной попоной, но раньше, говорят, смертность среди них была колоссальной.
И даже справившись с ездоками, бык не получал покоя. После них на арену выходили бандильеро. Они, окружая исполина, подобно рою пчёл, раз за разом втыкали в его загривок цветные крюки, которые затем, словно сноп лент, колыхались на его шее, но были отнюдь не праздничными украшениями, а скорее траурными лентами, возвещавшими скорый приход на арену тореадора. Последний бой оставлял мало шансов быку: ослеплённый ненавистью и жаждой мести, он уже не мог противопоставить свою силу и быстроту реакции холодному расчёту и гибкости тореро. Очень редкие экземпляры этого племени уходили на заслуженный покой, большинство же колыхалось безмолвными тушами на крюках мясных цехов, устроенных под трибунами. Я видел освежёванные тела тех героев, которым не повезло в схватке с человеком, – их красное мясо с белоснежными прожилками ещё будто кипело необузданной силой животных, навсегда покинувших этот мир и переместившихся под покровительство Аписа или Мневиса в святилище города Атарбехис.
Нет более таких схваток и нет тех людей, кто самоотверженно отдавал свою жизнь на волю случая. Человек будто помирился с природой, в реальности же не оставив ей шансов ответить ему на равных. Я смотрел на каменный круг Пласы де Торос (Plaza de Toros), представляя, что и он так же, как когда-то Колизей, становится просто историей, которую через сто лет будут вспоминать как жестокое и ничем не обоснованное издевательство над животными, а не как элемент культурной жизни людей.
Пройдя вдоль металлического частокола железнодорожного вокзала, мы вышли к проспекту Королевства Валенсии (Av. Del Regne de Valencia). Среди нагромождения каменных махин он показался нам удивительной зелёной лентой, будто вбирающей живительные соки из города и резво стремящейся к старому руслу реки Турия. Бортики стриженых кустов, султаны пальм, дощатые скамейки импонировали провинциальным уютом и спокойствием. Вдоль пешеходных дорожек на прямоугольных пятачках земли располагались песочницы для выгула собак, трёхглазые светофоры подмигивали редким автомобилям, шуршащим шинами по асфальту. Незаметно для самих себя мы вышли к Каррер дель Алькальде Рейг (Carrer del l’Alcalde Reig); здания ушли в тень – и перед нами открылась пустота…
Посадочные
