залежей коричневые штаны, оставшиеся от какого-то парня-подростка, и светлую рубаху. Зато точно подойдет. Платье на ней, такой тощей, повиснет, а корсетом и поддерживать нечего.
Алето оставил вещи, затем нашел бумагу, ручку и вернулся в зал. Огонь превратился в угольки, и он подбросил небольшое полено. Налил еще виски, снова включил граммофон. Котяра спрыгнул с подоконника, намереваясь вернуться в кресло, но Алето его опередил. Он вытянул ноги и прикрыл глаза, вслушиваясь в музыку и изредка делая глоток. В таким моменты жизнь казалась почти сносной.
Веки сжимались все сильнее, мелодия долетала уже тише… Алето почувствовал прикосновение к плечу и вскочил, высоко подняв кулаки. Он сразу понял: его опять тащат с койки, чтобы избить – в Рицуме общались только на этом языке.
Девчонка испуганно отскочила. Кот недовольно мяукнул и отвернулся к камину. Алето на выдохе провел рукой по лицу, затем указал на соседнее кресло:
– Садись.
Хотелось сказать что-то другое, с ухмылкой или улыбочкой, но слова не шли. Их место так легко заняли виденья прошлого, и тело заныло, вспоминая удары по почкам и печени, сломанные ребра, и как сам сбивал кулаки в кровь.
Девушка подняла стакан, упавший на ковер, налила виски и протянула Алето.
– А ты быстро учишься, – наконец, получилось улыбнуться. – Останешься со мной?
Она замотала головой.
– Ну ладно. Рассказывай, зачем ты здесь, – Алето осекся, но девушке, кажется, было плевать. – Напиши, – он подвинул к ней бумагу и ручку. – Как хоть тебя зовут?
Каждую букву она выводила медленно, как прилежный ученик, который хотел писать хорошо, но еще не научился делать это достаточно быстро.
«Рони», – девушка протянула лист. Алето посмотрел на нее, склонив голову набок. Ну какая это Рони? Слишком звонкое и уверенное имя. Впрочем, в Алеонте говорили: «В тихом море самые опасные шторма».
– Напиши, за чем ты шла. Считай, я продавец, а ты пишешь список покупок, – Алето отпил виски и откинулся на спинку кресла. Рони уставилась на его отметки на груди. – Ну чего так смотришь? Да, я худенький, думаешь, как откормить меня?
Это секунда замешательства была у каждой. Все знали, что означают черные линии, где их оставляют и что живыми оттуда не выбираются. И одни, испугавшись, бежали, торопливо надев уже расстегнутое платье, а другие только сильнее льнули, чувствуя от мысли об опасности еще большее возбуждение. Те, кто оказался рядом из-за другого, вели себя не лучше – прятали глаза, старались поскорее уйти. Мало кто мог просто глянуть и вернуться к своим делам.
Смутившись, Рони что-то написала, всего пару слов, и остановилась, нервно теребя ручку.
– Не бойся, – Алето покрутил по стенкам стакана золотистый напиток и снова посмотрел на нее. – Сколько тебе, лет восемнадцать? В твоем возрасте сюда приходят, чтобы отравить соперницу, реже – родителей ради наследства. На ту, которая нюхает или курит, ты не похожа.
Рони
