в страховую компанию, он даже не помышлял, в красках представляя себе грандиозный скандал, неизбежно последовавший бы вслед за этим. Все же Илья решил любым способом увильнуть от совместной с Павлом Богдановичем работы, а если не получится, то повести себя на новом месте так, чтобы его уволили.
Пора было идти домой. Еще не вполне придя в себя от наваждений и алкогольных паров, Илья повернул в сторону дома, зайдя в темный подвальчик, чтобы в последний раз на сегодня подбодрить себя вином. В баре было не протолкнуться; все столики были заняты, и Илья направился к короткой – на четыре барных стула, стойке. За барной стойкой сидел только один посетитель довольно странного вида. Он выглядел как совершенно типичный забулдыга в дешевых и сильно поношенных вещах, но в очках в дорогой оправе и с хорошими швейцарскими часами на слегка подрагивающей руке.
Посмотрев мутными глазами на Илью, пьянчужка неожиданно предложил:
– Разрешите угостить вас хорошим виски, молодой человек.
Илья, привыкший тщательно оберегать свое личное пространство от любого постороннего вмешательства, поморщился и ничего не ответил незнакомцу. Видел он этого человека впервые. Тот между тем осушил свой стакан и, обращаясь к бармену, развязно попросил:
– Налей-ка, любезный, молодому и дерзающему жидкости из той самой волшебной бутылки, – подвыпивший посетитель неловко указал на стоявшую на стеллаже бутылку с двадцатилетним виски, – да и мне плеснуть не забудь.
Бармен с сомнением посмотрел на сидящего за стойкой человека, потом перевел взгляд на Илью, который согласно кивнул (в этом баре, находящемся неподалеку от дома, он бывал частенько, и его здесь знали). Бармен налил виски в два стакана с толстым дном.
– Пейте залпом, юноша, – посоветовал странный посетитель, – нет лучшего советчика для стоящего на перепутье, чем стаканчик горячительного.
Илья, уже собиравшийся пересесть за освободившийся столик – подальше от назойливого пьяницы, безвольно взял стакан и медленно осушил его до дна.
– Браво! – похвалил пьяница. – Теперь самое время принимать важные решения.
– Поздно, – криво усмехнувшись, ответил стремительно пьянеющий Илья, – все решения уже приняли за меня… Не спросили… Даже не предупредили заранее… Просто так – перед фактом поставили.
– Ого! Стало быть, уязвленное самолюбие бунтует? Или само решение скверным оказалось?
– И то и другое… Куда ни кинь… везде…
– Тогда опять же лучшее лекарство от мрачных мыслей – алкоголь.
Навязчивый собутыльник протянул Илье стакан со спиртным.
«А почему он сам не пьет? – с пьяной подозрительностью подумал Илья. – Наверное, напоить меня хочет… И ограбить…»
Собеседник, как будто услышав мысли Ильи, неторопливо и со вкусом осушил свой стакан и четким движением
