Но связано оно было вовсе не с чувством родства, а с родником, который бил в лесу – на земле, что когда-то принадлежала этому участку. Но людям нравилось это название.
С фермером бродяга не говорил, просто заметил его издалека и спрятался – чтобы тот его не выгнал. Потом видел, как фермер вырубал крапиву, как гулял с собакой. Вид у него был одинокий. Как у заключенного.
Бродяга лег спать.
Проснулся еще до рассвета.
Было темно. Свеча сгорела не полностью, и он снова зажег ее.
На мгновение послышался шум двигателя – как у легковой машины или небольшого грузовика. Бродяга выглянул из окна, но рядом с домом никого не было. Звук доносился с фермы.
На полях во мраке вдруг заплясал фонарик – нет, даже два фонарика. Они дергались в воздухе, а потом их положили на землю, и свет был направлен горизонтально.
Он накинул пальто и вышел из каменного дома. Хотел посмотреть.
Чьи-то руки разглаживали почву вокруг безжизненных очертаний.
Незнакомцы ходили взад-вперед.
Один из них плакал.
На следующее утро бродяга собрал свои вещи и покинул дом – до приезда полицейского. До этих глаз в земле. До того, как все началось.
– Я вернулся, – дрожа, сказал он Алеку. – Я не мог оставаться один, хотелось побыть среди людей… И взять новых книг в библиотеке. Я вернулся в город и узнал, что произошло… Узнал, что они натворили.
Стол был завален голубыми бумажными полотенцами. Алек посмотрел на бродягу.
– Мой рассказ помог? – спросил тот.
Алек поинтересовался, сможет ли он опознать этих людей. Как они выглядели, какого были пола? Хоть какие-нибудь отличительные черты?
– Они… они плакали. Точнее, один из них плакал.
В остальном бродяга не мог сказать ничего конкретного, из-за чего очень расстроился.
– Помог, – ответил Алек, выдавливая улыбку. – Конечно, помог.
Скиталец просиял и кивнул, его усталые глаза заблестели.
Идти ему было некуда.
С помощью Алека он спустился по металлической лестнице.
Больше Алек его не видел.
Глава 5
В доме играла песня о конце света. Играла так громко, что слышно даже на улице. Шторы были задернуты, в камине горел огонь, настоящий огонь, озарявший комнату золотым мерцанием.
В углу кухни играл ребенок. Он соединял скрепки в цепочку, обматывал ею деревянные стулья и развешивал свои игрушки.
Алек старался, как мог, но не знал, как общаться с мальчиком.
Его жена стояла у плиты, перемешивая фарш с томатным соусом, а томатный соус – с фаршем.
Запах еды с порога ударил ему в нос. Заиграла другая песня.
– Я дома! – крикнул Алек, но никто его не встретил: супруга все еще занималась приготовлением
