я вас понимаю! Счастье – птица непредсказуемая. А ведь вчера еще ничто не предвещало…
«Именно, – подумала она, – ничто. А Вардун, выходит, знает о пропавших документах?»
– А у меня к вам просьба, Ефим Сергеевич, моя форма, увы, пришла в негодность. Нет ли у вас возможности достать комплект? А то прямо не знаю, как в рейс выходить.
– Для вас, ясная пани, Ефим не только форму – луну с неба достанет. Дайте-ка я посмотрю на вас. – Вардун довольно бесцеремонно отодвинул ее рукой и даже повертел вокруг своей оси. – Прелестно, – вынес он вердикт. – Не волнуйтесь, Жанночка, форму я вам обязательно достану. Вы же в гостиницу идете? Нам по пути. Пройдемте через сад и по набережной потом. Путь почти такой же, а удовольствия больше.
Они свернули в сквер. Здесь было тенисто и прохладно. И как было бы здорово не плестись в отель под грозные очи начальства, а побродить по этим дорожкам, послушать пение фонтанных струй, посидеть на лавочке с книжкой. Видимо, мысли их оказались схожи, потому что они как-то вздохнули в унисон, переглянулись и рассмеялись. Ей нравился этот невысокий человек, начавший рано лысеть. Судя по всему, добродушный и веселый. И как он столько лет продержался на этой должности, где порой требуются жесткость и сила, непонятно.
– Вы интуиции доверяете? – спросил Вардун внезапно.
– Еще как!
– Вот и я. Так я вам скажу: что-то нехорошее творится. Элеонора Васильевна зря не приедет.
– Кто, простите?
Что-то толкнуло ее в бок и царапнуло по ноге. Она отскочила. Мимо промчались два подростка на самокатах.
– Извините! – на бегу крикнул один из них.
– Вот олухи! – Вардун неодобрительно смотрел им вслед.
– Ну, извинились же. Культурные. Кстати, а как тут у вас с культурой? Как народ развлекается?
Вардун широко улыбнулся и погрозил ей пальцем:
– Ой, молодость-молодость… понимаю. Ну, как и везде – кино, кафе, клубы…
– Ой, какая ж я молодежь, скажете тоже. Меня больше интересуют, скажем так, общественные процессы. Знаете, хочется как-то участвовать в жизни страны…
– Политика? – изумленно воскликнул Ефим Сергеевич. – О! Это вещь сложная. Женщинам в этой сфере тяжело.
– Да уж не сложнее, чем летать, – засмеялась она и подхватила его под локоток. – Знаете, хлеб стюардессы совсем не легок. Мы, как балерины, во многом же себе отказываем. Поневоле задумаешься, чем заняться, когда придет возраст. Думаю, может, книгу написать? Про стюардессу, например.
– Ну… – Вардун задумался, – почему бы и нет. Сейчас многие пишут. – Он вздохнул.
– Или в журналистику податься… Я вот слышала, что в Самаре есть талантливая журналистка. Штырц вроде?
– Штырц? Ну да, есть такая, – буркнул Ефим Сергеевич. – Пишет и пишет, пишет и пишет…
– Что-то вы ее не жалуете, похоже?
– Ой, да ну! Пронырливая особа. Весьма. И не слишком разборчивая.
– Да? Ой, а расскажите, страсть как люблю сплетни.
– Да
