излюбленный инструмент судьбы, чтоб вы знали… – он тоже хотел сесть, однако не успел: к их столу подошла бабушка Лидии.
Теперь она была иначе причесана, а на ее плечах покоился другой, не менее дорогой, палантин.
– Добрый вечер, меня зовут Нинель Николаевна.
Богдан выдвинул для нее стул, дождался, пока она сядет, после чего уселся напротив.
Элина поинтересовалась:
– А где ваша внучка?
– Придет позже, – ответила Нинель Николаевна.
В процессе дальнейшего разговора выяснилось, что она – петербурженка, а в Бургасе живет семья ее дочери. Два раза в год Нинель Николаевна приезжает в Болгарию, чтобы провести время с внучкой.
Вскоре к ним, как и ожидалось, присоединилась Лидия. По ее недовольному лицу было видно: если бы не голод, она бы предпочла остаться в каюте. Однако мало-помалу девочка оживилась, и дело было не в приятной беседе, а в красавце-болгарине, который вызвал у нее восхищение. Беседуя с бабушкой, она то и дело на него поглядывала.
Сам же Богдан все внимание устремил на красивую блондинку, сидевшую за соседним столом в компании не менее симпатичной темноволосой подруги. Из обрывков их разговора стало ясно: девушки – шведки, и ту, что приглянулась Богдану, звали Одой.
К половине седьмого за двадцатым столом еще пустовали два места. Одно из них вскоре занял невысокий круглолицый турок по имени Ердын Экинджи. Свое опоздание он объяснил неувязкой с каютой и рассказал, что оплатил сьют с одной спальней, а его заселили в гранд сьют с двумя. Во избежание непредвиденных расходов он потребовал переселить его согласно билету. И это оказалось весьма кстати, поскольку гранд сьют предназначался итальянскому епископу и его помощнику.
Ердын Экинджи был многословен и говорил по-английски. Вскоре все сидевшие за столом последовали его примеру.
Последним, в сопровождении служки и метрдотеля, к двадцатому столу подошел епископ, о котором упомянул Ердын Экинджи и которого Элина видела в терминале. Его внешность была типичной для католического священника: худощавый, среднего роста, с бесстрастным сухим лицом и молодыми глазами.
Приветствуя участников трапезы, епископ назвал свое имя:
– Меня зовут Теофилус Чезарини.
Он сел во главе стола, а скромный помощник Себастиан разместился по соседству, там, где сидели симпатичные шведки.
Официанты принесли закуски и хлеб, Теофилус Чезарини сложил перед собой руки и преклонил голову:
– Благослови, Господи Боже, нас и эти дары, которые по благости твоей вкушать будем… Аминь.
– Аминь, – повторил Богдан с усмешкой глубоко неверующего человека.
Все приступили к ужину.
Недолгое молчание вскоре прервал епископ:
– Если кто-то считает, что трапеза и молитва несовместимы, то и приятных ощущений от еды этому человеку ждать не стоит. Когда я был ребенком, мой дед после ужина садился у камина
