что мне стоит это делать.
Ее насмешливой улыбкой на уже побледневшем личике можно было бы залюбоваться, если бы Джейми мог думать о чем-либо, кроме письма.
– Отец не знает того, что за его спиной слуги переписываются. А я помню о дочернем долге. Раз уж я подчиняюсь его воле и выхожу замуж за противного старикашку, то тем более я должна буду рассказать ему об этом.
Она кокетливо наклонилась, дразня Джейми, бессильного что-либо предпринять.
– О, папа будет крайне заинтересован содержанием письмеца. В особенности интересно будет читать о золоте, которое скоро доставят во французский Лошель. Золоте, которое истратят на помощь врагам короны! Это попахивает государственной изменой! – Она хитро прищурилась и цокнула язычком. – Очень некрасиво быть изменником.
Джейми замер, охваченный ужасом. Эта богатенькая избалованная дрянь просто не представляет и не желает знать, сколько жизней держит в наманикюренной ручке! А ведь речь идет о более-менее сносном существовании десятков людей, в числе которых не только сестра, зять и их шестеро детей, но и все арендаторы Лаллиброха, их семьи, изгнанные якобиты и даже те, кто, рискуя жизнью, перевозит письма и деньги, курсируя между Шотландией и Францией.
Он сглатывал, набираясь храбрости перед тем, что замыслил.
– Идет.
Джинива улыбнулась более естественно, не так напряженно. Она была так молода. Но молодая гадюка кусает так же, как и старая.
– Никто не узнает, – посерьезнела она. – Как только… ты понял что, я дам тебе этот конверт. И никто не узнает его содержания.
– Благодарю…
Нужно было обдумать на холодную голову, как все уладить. Но о какой рассудительности можно было говорить, когда Джейми задумал ужасное – сорвать девичий венок дочери хозяина по ее собственной просьбе! Сумасшествие.
– Идет, – снова сказал он. – Но нужно соблюдать осторожность.
Джинива все-таки втянула его в свои дела, и он не смог противостоять ее напору. Оставалось с тупым ужасом наблюдать, как раскручивается огромный маховик, стирающий с лица земли его спокойную жизнь в Хэлуотере и налаженный быт.
– Конечно. Я уже продумала кое-что: горничную можно отослать, это легко устроить, а лакей в десять уже спит – он пьяница.
– Да. Продумай. – Джейми мутило. – Но чур – встреча в безопасный день.
– Как это?
– Через неделю после месячных, – Фрэзер не стал жалеть слух дочери лорда, говоря все как есть. – Чем ближе к ним, тем меньше вероятность понести.
– О!
Джинива покраснела, но уже не от гнева. Теперь конюх Маккензи представлял для нее другой, особый интерес.
Общее страшное дело, которое они затеяли, сблизило их.
– Я сообщу тебе. – Добившись согласия, Джинива убралась.
Ее лошадь летела галопом, взметая копытами навоз.
По счастью,
