Врачи тогда давали неутешительные прогнозы, особенно о таком природном процессе, как материнство. Я не хотела спешить и думала сообщить Яну только тогда, когда буду уверена, что с ребенком все хорошо и ничего ему не грозит.
Как я ни сдерживаюсь, а слезы срываются с ресниц и болезненным жаром стекают по щекам.
Боль. Не прошла. Даже спустя пять лет.
Я смотрю в телефон расплывчатым взглядом. Я была уверена, что моя зависимость прошла. От Яна. От нас.
Ошибаюсь в очередной раз.
Не отболело. И кто придумал, что душевные раны лечит время? Сущий обман.
Вся моя попытка стать счастливой с любимым мужчиной рассыпалась, словно карточный домик, который я любила строить в детстве.
Соскребаю себя со стула. И выхожу в коридор. Накидываю палантин, что остался от бабули, на плечи. Проверяю, как спит Саша.
Сынок спокоен. Его ровное и тихое дыхание дает зеленый свет на то сумасшествие, что поселилось в моей голове.
Я выхожу из квартиры. И спускаюсь к злополучному палисаднику. Красивому решению ландшафтного дизайнера.
Двенадцатый час ночи. А я здесь. Туплю и рассматриваю в лунном свете цветы.
Не могу разобраться, зачем ему потребовалось все это. Почему не прошел мимо? В его идеальной жизни больше не было простушки Марины. Все ровно так, как хотела его семья. В частности Ильина – его мать.
Холостой миллиардер, не отягощенный ничем: ни женой не из своего круга, ни ребенком, что должен был родиться под фамилией Стембольский.
Сашка Вельский. Как и я. Отчество я взяла своего деда. Валерьевич.
Приближаюсь ближе к металлической ограде. Провожу пальцами по холодному крепкому металлу. Использую как опору. Потому даже сейчас я чувствую себя незащищенной. Разбитой и уничтоженной. Все то, о чем я мечтала, пошло прахом. В груди теплилась лишь одна надежда. Что Стембольские равнодушно проигнорируют наличие внука. И, возможно, Ян женится? Да хотя бы даже на той же Шпале. И настругает им своих, правильных внуков. Чистой крови. Знатного и богатого рода.
– Нравится? – раздается в тишине ночи.
Я боюсь дышать и тем более поворачиваться.
Бежать некуда. Да и было бы глупо рассчитывать на то, что он позволит это сделать.
– Зачем ты здесь? – глухо роняю и не оборачиваюсь.
Нельзя смотреть ему в глаза. Мне никогда не удавалось выдерживать натиск его янтарного взгляда.
Он прокашливается. Как будто собирается с мыслями, а затем выдает очередную отговорку:
– Дизайнер предложил внести изменения в проект.
– Это же какие? – уже более язвительно проговариваю. – Белку посадить в хрустальном дворце с золотыми орехами? Стембольский, – отгораживаюсь официальными нотками в голосе, – к чему такой апофеоз в спальном районе, для обычных людей? Или…
Вдох-выдох.
Набираюсь сил, чтобы максимально
