Лукас Альворадо выглядел единственным союзником в лагере врага. Он с сочувствием кивнул мне, когда мы встретились взглядом. И я кивнул в ответ, потому что его показания на трибуне свидетеля могли сыграть нам на руку. Он единственный из всей братии «Дженерал Констракшн» правдиво сказал о том, как всё было. Что я – не отмороженный психопат, у кого чешутся руки, а лишь заботливый отец, который отстаивал честь сына. Он слышал, что сказал мне Зак на крыльце дома Беллингтонов, и поведал об этом судье. Не знаю, могут ли помочь его показания, могут ли оскорбления стать резонной причиной для буквы закона набить кому-то морду, но всё же не помешают.
Лавки за моей спиной были пусты. Лишь Генри и Камилла пришли поддержать меня. Франклин перешёптывался о чём-то со своим адвокатом, шавкой из «Рочестер Лоерс», что прислал мне постановление явиться в суд сегодня в девять утра. Было уже одиннадцать. Даже забавно, что всего за два часа можно решить чью-то судьбу. В отличие от оппонентов, мой адвокат хранил молчание и строчил что-то в своём блокноте. Мне так хотелось склониться к нему и спросить, какие у нас шансы, но страх был сильнее. Часть меня не хотела знать о тех мизерных шансах на победу, которые нам светили.
Когда секретарь объявила, что судья готов озвучить своё решение и попросила всех встать, я прирос к стулу и удосужился подняться, лишь когда Генри зашипел на меня из-за спины. В зале стало до того тихо, что каждый отчётливо услышал шуршание мантии, пока судья усаживался за свой трон. Судья Нантакетт, мужчина шестидесяти лет с орлиным клювом и таким же острым зрением, обвёл нас всех зоркими глазами, и, открыв папку, принялся зачитывать тонну юридических терминов, которые смешались в моей голове в отвратительную кашу.
Я не слышал, что он говорит. Сердце стучало до того громко, будто было намерено пробить дыру в груди и вылететь прямо в центр судебного зала. Я видел, как напрягся Алан Хьюитт, как самодовольно улыбнулся синяк Таннера, как шевелятся тонкие губы судьи Нантакетта. Я перестал дышать, пока не услышал свой приговор.
– Таким образом, суд исключает уголовную ответственность, но постановляет ответчику выплатить сто пятьдесят тысяч долларов за моральный ущерб истцу и двадцать тысяч долларов на покрытие расходов причинённого ущерба.
Моя душа провалилась в пятки. Подхалимы Таннера принялись рукоплескать в ладоши и радостно пожимать друг другу руки. Франклин победоносно хлопнул адвоката по спине и обернулся в нашу сторону, запечатлеть свой триумф оскобленной ухмылкой, которая так и кричала: «Получил, Тёрнер?».
Сто семьдесят тысяч. Если меня разберут на органы, то выручка вряд ли покроет эту сумму. Я погрузился в транс, даже не удосужившись ответить Таннеру на его самодовольный выпад, и лишь со второго раза понял, что Алан Хьюитт мне что-то говорит.
– Что?
– Нам повезло. Вам не предъявили уголовного наказания и не вчинили срок.
– Да уж, повезло. – Буркнул я.
– Всё могло бы быть гораздо хуже.
Уже ничего
