проявили такую активность.
– Скорее всего, они так торжественно хотели встретить нас с тобой, – ответил он. – Очевидно, британцы уже догадались, чьих рук дело – потопление «Олимпика» с «Мавританией» – и теперь желают отчитаться перед своими американскими союзниками об уничтожении нашей подлодки. Ведь обычная германская субмарина была бы весьма уязвима для такой облавы, возвращаясь в базу на дизелях и в надводном положении… Но, как говорят у нас, лимонники пошли по шерсть, а вернулись стриженными. В следующий раз будут уже осторожнее.
– Да, – сказал я, подумав, что следующий раз буду один перед лицом проблемы, – они точно будут еще осторожнее.
А на пирсе нас торжественно встречал сам гросс-адмирал Тирпиц – с оркестром, цветами и двумя жареными молочными поросятами. Оказывается, есть у русских подводников такой вкусный обычай – по поросенку на потопленный корабль. Я намекнул, что неплохо бы прибавить еще одного поросенка, ведь на нашем счету был еще один потопленный нами корабль, причем не менее ценный, чем два трансатлантического лайнера.
Прямо же тут, на пирсе, я получил из рук моего любимого адмирала погоны корветтен-капитана, Рыцарский крест и приказ о назначении командиром большой подлодки U-157, которая должна стать флагманом целого отряда из шести однотипных кораблей.
Попрощавшись со своими русскими друзьями, я немедленно убыл в Гамбург, где велась подготовка к первому групповому походу отряда подводных лодок в Атлантику. Моей задачей было, используя опыт похода с русскими, проверить, все ли сделано правильно, и не надо ли еще чего еще изменить или исправить, пока есть время. Алекс, кажется, называл такие отряды «волчьими стаями». Ведь волки не охотятся в одиночку.
В войне на море против Британии наступал новый этап, и грядущий 1918 год определит победителя в этой борьбе.
13 декабря (30 ноября) 1917 года. Утро. Екатеринославская губерния. Станция Новоалексеевка в тридцати двух километрах перед Чонгарским мостом.
Утром 13 декабря по старому стилю железнодорожная станция Новоалексеевка и пристанционный поселок выглядели так, словно через них прошла банда буйных ландскнехтов герцога Валленштейна. Выбитые стекла в окнах вокзала, разгромленные лавки… Холодный сырой ветер, дующий с Сиваша, раскачивал труп повешенного на фонаре мужчины в окровавленном исподнем. Местные жители в ужасе попрятались по домам и не показывали на улицу носа. Но это не спасало их от расправы тех, кто сейчас правил бал в Новоалексеевке.
Захватчиков интересовали две вещи – самогон и бабы. Ну и чужое барахло, естественно. В поисках всего этого они были беспощадны. Насилия и убийства стали в Новоалексеевке обыденным делом. Станцию «взял на шпагу» (не подберешь другого слова) отряд р-р-революционных матросов, большевиков и анархистов, в середине ноября самовольно отправившихся из Севастополя на Дон «бить Каледина». А чего было его бить? В этой версии истории Войсковой атаман Донского
