общество. Границы между классами систематически разрушались. Разрушалась и эта оболочка благопристойности.
Независимо от класса молодое поколение (те, кто достиг совершеннолетия во время или после Первой мировой) проявляло склонность к анархизму. Не только в политике – социалистическое движение была на подъеме, – но также и в отношении к искусству, к музыке, ко всему.
Именно по этому пути развивались теории Лидии. Она уже набросала конспект статьи под условным названием «Теория англичан». Не слишком ли это громкое и помпезное название? Она сможет это понять, когда начнет работать со своим первым пациентом, первым настоящим пациентом.
Ее фантазии резко прервал стук в дверь спальни.
– Войдите, – сказала она, продолжая сосать большой палец.
Это была Олив Тернер:
– Вас к телефону внизу, мисс Рис.
– Странно, – удивилась Лидия, – я не слышала, как он звонил.
– Он не умолкает все утро, мисс. – Несмотря на многочисленные просьбы, экономка никак не могла заставить себя называть молодую хозяйку «Лидия».
– И кто же это?
– Мистер Маркус Боуман.
Лидия вздохнула:
– Скажи ему, что я не могу с ним разговаривать. А еще лучше, скажи ему, что меня нет дома.
– Я думаю, он звонит, чтобы уточнить, когда заехать за вами сегодня вечером. Вы же собираетесь на встречу с ним?
Маркусу удалось забронировать для них столик в «Савое». Он давно обещал угостить Лидию лучшими блюдами лондонской кухни, но частые игры в гольф мешали его планам. Теперь столик наконец был заказан, и дата была назначена.
– О да. Думаю, что пойду с ним сегодня вечером. Скажите ему, что я пойду с ним. Он может заехать за мной в восемь. Пожалуйста, скажите ему, чтобы он не опаздывал.
Лидия слегка улыбнулась. Эту улыбку Олив Тернер вспомнит на следующий день и будет гадать, что она означала.
Глава IV. Та самая ночь
– Маркус, – приветствовала Лидия своего кавалера с улыбкой, одновременно привлекательной и плотоядной.
– Эй там, на палубе, – отозвался он, переступая порог и целомудренно чмокая ее в щеку. Был ранний вечер, часы еще не пробили восемь, но сумерки уже сгустились, и атмосфера была гнетущей. Лидия была одета в атласное вечернее платье, на шее висело рубиновое ожерелье. Драгоценный камень уютно расположился у нее между ключицами и сверкал в свете уличных фонарей.
– Я бы пригласила тебя в дом, – сказала Лидия, – но миссис Тернер убирается. Не думаю, что ей это понравится.
Это была ложь: Олив Тернер закончила уборку несколько часов назад. Сейчас она была на кухне и усердно готовила ужин для доктора.
Лидия вышла на улицу и уже собиралась захлопнуть за собой дверь, когда в прихожей появился Ансельм Рис.
– Добрый вечер, Маркус, – произнес он.
– Добрый вечер,
