посмотрела:
– Разбил зеркало?
Я кивнул.
– Так. Осколки собрал?
– Нет… Лиза, что происходит?
– Говорила же – осколки не теряй. Ладно, домой придёшь – первым делом собери.
– Что происходит, – повторил я с нажимом.
– Ты вызвал доппельгангера. Если зеркало по кусочку не соберёшь – он тебя со временем заменит.
– Это же фэнтезятина какая-то, Лиза. Не бывает такого. Я никогда не слышал…
– Ты не слышал, потому что не интересовался. А выражение «его будто подменили» слышал? А фразу «он сам не свой»? Двойник приходит и поглощает тебя – по каплям, по минутам, по крупицам эмоций. Он стирает лучшее, что есть в тебе, оставляя самое тёмное и неприглядное.
Я совсем растерялся, в голове было пусто, да и тело словно опустело:
– Но… Но почему? Как?
Она вздохнула.
– Хочешь, напомню, когда я тебя последний раз видела счастливым? Пять лет назад – на корпоративе, мы отжигали с тобой «как бы танго» и ты оттоптал мне ноги.
– Ого. Я и забыл. Да, отлично повеселились.
– А потом…
– А потом появилась Катя… – я усмехнулся, – и мне стало не до веселья…
Катя была – супер. Суперпривлекательной, суперсексуальной, супермолодой. Суперизбалованной. Катя была папиной дочкой в периоде бунта против папы. А я стал лучшим манифестом её противостояния. А потом бунт утих, а я остался. Я лез из кожи вон, влезал в долги и кредиты, чтобы хоть немного приблизиться к Катиному идеалу мужчины и приблизить её саму к привычной дорогой жизни. Наконец я устал, плюнул на всё, и суперженщина подала на развод.
– Не до веселья, не до работы. Вообще, не до чего… – грустная улыбка Лизы вернула меня в реальность. – Вот. А они это любят. Любят тех, кому жить неинтересно. Таких проще всего подменить.
Лиза опять вздохнула, протяжно и как-то обречённо. Но потом собралась, сверкнула тёмными глазами, наклонилась через стол и взяла меня за руку:
– Вот. Поэтому надо осколки собрать – все до единого. Если зеркало склеим, от двойника избавимся – уйти он может только туда, откуда пришёл.
Вечером по дороге домой я заглядывал в каждую витрину, в каждую лужу – ничего. Мир будто бы вырезал меня, стёр ластиком в фотошопе. Вот я – иду по тротуару, ботинки шаркают по асфальту, меня обходят встречные прохожие, объезжают подростки на роликах; но для себя самого там – в отражениях – я не существую.
Придя домой, с порога я бросился в комнату – собирать осколки.
Один, два, три, четыре. Четыре штуки выпали из зеркальной паутины трещин. Один, два, три. Чёрт, где же четвёртый?! Я обшарил всё вокруг, но не нашёл самого мелкого – с Лизин ноготок. Чёрт! Ещё и палец порезал.
Струйка крови текла по пальцу прямо под обручальное кольцо, которое я будто бы забывал снять после развода. Я со злостью скрутил с пальца обручалку и швырнул на стол. Потом долго рылся в шкафу
