Сначала она обреталась у меня во рту, потом спустилась в желудок.
Я доплыл до плота, по лесенке взобрался на него, попрыгал на прогретых досках, внезапно очень обрадовавшись тому, что вернулся домой. И решил, что завтра начну новую жизнь… во всяком случае, постараюсь начать. А пока удовольствовался тем, что прилег, положив голову на сгиб руки, и чуть не задремал, уверенный в том, что сегодня новых приключений не ожидается.
Как выяснилось, мои надежды не оправдались.
В наше первое лето, проведенное на озере, мы обнаружили, что можем любоваться фейерверком в Касл-Рок прямо с террасы. Я вспомнил об этом, когда уже начало темнеть, и подумал, что проведу праздник в гостиной, перед экраном телевизора. Не хотелось мне выходить на террасу, где Четвертого июля, из года в год, мы сидели вдвоем, пили пиво, смеялись и смотрели, как небо переливается всеми цветами радуги. Мне и так одиноко, пусть и одиночество это не такое, как в Дерри. А потом я напомнил себе о причине приезда в «Сару-Хохотушку» – вызвать из глубины подсознания все до последнего воспоминания о Джоанне и с любовью их упокоить. И уж конечно, перспектива вновь обрести способность писать в тот вечер представлялась, мягко говоря, туманной.
Пива не было, я забыл купить упаковку из шести банок в супермаркете или в «Деревенском кафе», но в холодильнике стояла газировка, спасибо Бренде Мизерв. Я достал банку пепси и уселся на террасе, надеясь, что фейерверк не причинит мне сильной душевной боли. Надеясь, что удастся обойтись без слез. Я не обманывал себя, зная, что выплакал еще не все слезы. И понимал, что через это придется пройти.
Телефон зазвонил, едва погасли ракеты первого залпа, окрасившего небо в ярко-синие тона. Я аж подпрыгнул от неожиданности. Решил, что звонит Билл Дин, чтобы удостовериться, что я на месте и у меня все в порядке.
За год до смерти Джо мы приобрели беспроводной телефон, чтобы, разговаривая, бродить по первому этажу. Нам это нравилось. Я прошел в гостиную, взял трубку, сказал: «Привет, это Майк» и вернулся к креслу-шезлонгу на террасе. В этот момент на другой стороне озера, под самыми облаками, заполыхали зеленые и желтые звезды. А вскоре долетел и грохот разрывов.
И только потом в трубке послышался скрипучий мужской голос, старческий, но не Билла Дина:
– Нунэн? Мистер Нунэн?
– Да? – Облака обдало золотом. Мне сразу вспомнились церемонии награждения, которые я видел по телевизору, все эти прекрасные женщины в роскошных вечерних платьях.
– Дивоур.
– Да? – осторожно повторил я.
– Макс Дивоур.
«Здесь мы видим его нечасто», – сказала Одри. Я принял ее слова за юмор, а выходит, она говорила серьезно. Чудеса продолжались.
Ладно, что теперь? Я не знал, о чем говорить дальше. Подумал, а не спросить ли, где он раздобыл мой номер, который не значился в справочнике, решил, что это бессмысленно. Когда твое состояние превышает полмиллиарда долларов, если я действительно
