деле не хочешь уезжать, это нормально. Никто не будет тебя заставлять.
– Спасибо, – торопливо сказала Делани.
Кэтрин продолжала стоять на своем:
– Но мне интересно: ты боишься ехать или просто упрямишься? – Она покачала головой. – Потому что если ты упрямишься, моя дорогая девочка, то я буду настаивать на твоем отъезде.
Делани потребовалось два дня, чтобы принять решение. Целых сорок восемь часов она снова и снова убеждала себя в том, что ей следует делать, и плакала, что было неподобающе для человека, выросшего на Среднем Западе.
Капризы – удел нервных жителей прибрежных районов. А жители Среднего Запада сделаны из более прочного материала. Соль земли, так сказать.
Но потом она напоминала себе, что она, по сути, не имеет никакого отношения к Среднему Западу. Анализ ДНК не солгал, как бы она этого ни хотела. Делани была примерной девушкой из Канзаса, которая выросла на ферме, а теперь она – принцесса.
Однажды во дворе ее фермы появился мужчина, и жизнь, построенная, как ей казалось, на прочном фундаменте, заложенном поколениями, рухнула. В этом она обвиняла только Каэтано. Она поискала о нем сведения в Интернете и выяснила, что большинство СМИ льстят и заискивают перед государством Иль-д’Монтань и его нынешним лидером повстанцев.
Кэтрин переезжала в город. Она собиралась продать землю соседям и передать ферму в надежные руки. Когда Делани заявила, что останется, чтобы наблюдать за переездом, продажей и непостижимыми переменами в жизни, Кэтрин отмахнулась от нее.
– Ты слишком долго ухаживала за мной, – повторяла она снова и снова, пока Делани не признала материнскую правоту.
Вот так началась новая жизнь Делани, которой она не хотела.
Блестящие внедорожники приехали за ней рано утром. На этот раз из машины вышел только Каэтано.
Они уставились друг на друга. Он стоял за массивным, безупречно чистым автомобилем. Она была на крыльце, где попрощалась с матерью. Ее глаза были красными от слез, и она задавалась вопросом, как все это переживет.
– Ты не выглядишь довольной, малышка, – произнес Каэтано со своего места голосом, при звуке которого вдруг подул ветерок.
– Потому что я недовольна, – ответила она, хмуро глядя на него. – Ты был бы в восторге, если бы тебя оторвали ото всего, что ты знаешь, и заставили ехать в чужую страну, потому что кто-то решил, будто ты принц крови?
– Лучше думай не о кровном родстве, а об удовольствии, – предложил Каэтано, слегка изогнув жесткие губы.
Делани не очень заботило то, что он имел в виду под удовольствием.
– Если ты имеешь в виду все, что связано с браком, забудь об этом, – сказала она и сразу пожалела об этом. Ее щеки стали горячими. – Моя мама считает, что мне нужно поехать и узнать, каковы мои привилегии. Я говорю ей, что меня устраивает моя нынешняя жизнь, но она настаивает.
– Ты отказываешься выйти за меня? – спросил Каэтано, но не так, словно эта перспектива
