style="font-size:15px;"> – Очень мало. Это-то, впрочем, не причина ей носиться туда-сюда по свету, при нынешних ценах на поезда и отели.
– Совсем наоборот. Но она не любит свою страну.
– Свою, дорогой мой друг? Какая же это «ее» страна! – Притяжательное местоимение, видимо, рассмешило хозяйку дома. – Она поехала туда и тут же вернулась, а там ей особенно нечего делать.
– Ах, сказав «ее», я с тем же успехом мог бы назвать эту страну моей, – светским тоном пояснил князь. – Уверяю вас, я уже чувствую, что этот великий континент в большей или меньшей степени принадлежит мне.
– Ну, это ваша точка зрения и ваше везение. Вам принадлежит – или скоро будет, по сути, принадлежать – весьма немаленькая часть этой страны. А у Шарлотты, по ее словам, нет никакого имущества в этом мире, за исключением двух огромнейших чемоданов – я разрешила ей перевезти сюда только один из них. Она обесценит в ваших глазах ваше богатство, – прибавила миссис Ассингем.
Он думал об этом, он думал обо всем, но воспользовался своим всегдашним выходом из положения – обратить все в шутку.
– Она приехала с коварными планами на мой счет? – И, словно почувствовав, что получилось все-таки чересчур серьезно, попытался заговорить о том, что как можно меньше касалось бы его самого: – Est-elle toujours aussi belle?[8]
Почему-то это казалось самой нейтральной темой в связи с Шарлоттой Стэнт.
Миссис Ассингем откликнулась вполне охотно:
– Она нисколько не изменилась. Вот человек, чья внешность, на мой взгляд, лучше всего воспринимается окружающими. Ею все восхищаются, кроме тех, кому она почему-либо не нравится. Ну и, конечно, ее критикуют.
– Ах, это несправедливо! – сказал князь.
– Критиковать ее? Ну, вот вам и ответ.
– Вот мне и ответ. – Он комически изобразил послушного ученика, успешно прикрыв минутное смущение демонстрацией благодарной покорности. – Я всего-навсего хотел сказать, что лучше, пожалуй, не относиться к мисс Стэнт критически. Когда кого-нибудь критикуешь, стоит только начать… – Он великодушно не закончил фразу.
– Вполне согласна с вами – лучше от этого воздерживаться, пока можно. Но если уж приходится…
– Да? – спросил он, поскольку она замолчала.
– Нужно по крайней мере знать, что у тебя на уме.
– Понимаю. А может быть, – улыбнулся он, – я сам не знаю, что у меня на уме.
– Вот как раз сейчас-то вам бы уж надо это знать. – Но миссис Ассингем не стала больше распространяться об этом, видимо устыдившись собственного тона. – Разумеется, вполне понятно, что она захотела приехать, ведь они с Мегги такие близкие подруги. Она поступила необдуманно, но совершенно бескорыстно.
– Она поступила прекрасно, – сказал князь.
– Я говорю «бескорыстно» в том смысле, что она не посчиталась с расходами. Теперь ей придется, во всяком случае, их подсчитать, – продолжала миссис Ассингем, – но это не имеет значения.
Князь вполне понимал, как мало
Она все так же красива? (
