другому бесславного окончания еще не начавшегося путешествия.
– А шприцы с эпинефрином взяли? – прокричала «непрестижная» мать.
Помнится, в библиотеке особняка мне попался фолиант по истории Средних веков. От страниц исходил приятный запах старой бумаги. В книге упоминались крестьяне, вроде бы крепостные. После знакомства с книгой эта мамаша в ее длинных одеяниях стала казаться мне крестьянкой.
Мы игнорировали крики родителей и гребли что было сил. Достали, блин.
– Ну не дебилы, а? – возмутился Лоу.
Я задумчиво посмотрела на него. Вспомнился банановый привкус.
– Зато мои – сама невозмутимость, – сказал Терри.
– А моим вообще глубоко наплевать, – похвастался Джуси.
Пока лодки удалялись от берега, родители не оставляли попыток до нас докричаться. Подавали какие-то знаки, несуразно всплескивая руками. Отец Джен что-то изображал на языке глухонемых, но Шел отвернулся, не желая видеть его жалких шевелящихся пальцев. Мать-крестьянка сиганула с причала. Хотела нас догнать? Решила искупаться? Нам было все равно.
Мы добрались до бухты и подняли весла. Поплыли вдоль берега к океану, по узкой полоске воды; весла то и дело наталкивались на препятствия, увязали в трясине на мелководье, и их приходилось вытаскивать.
Вода несла нас. Мы двигались вперед.
Мы поднимали лица к солнцу, закрывали глаза и нежились в тепле его лучей. Мы чувствовали, как с наших плеч спадает тяжесть, чувствовали блаженную свободу.
Летали, касаясь крылышками воды, стрекозы, сверкающие зелено-голубые вертолетики.
– Они девяносто пять процентов жизни проводят под водой, – поделился ценной информацией Джек. Он фанател от насекомых. И вообще от любой живности. – В виде куколок. То есть личинок. У куколок стрекоз здоровенные челюсти. Они опасные хищники.
– И что, тебе это правда интересно? – спросила Джен, склонив голову.
Беззлобно, просто рассуждая сама с собой. Мнение по поводу насекомых у нее еще не сложилось.
– Потом наступает день, когда они выходят из воды, превращаются в красавиц и учатся летать, – поведал Джек.
– А затем падают замертво, – подхватил Рейф.
– А у людей все наоборот, – заметил Дэвид. – Мы, прежде чем упасть замертво, превращаемся в уродов. За десятилетия до смерти.
Да, факт известный.
Стрекозы продолжали беззаботно летать вокруг, лишний раз напоминая нам о вселенской несправедливости.
– Слишком уж многое нам досталось даром, – заявил Терри с носа лодки.
Он попытался встать, но Рейф сказал, что лодка вот-вот перевернется, и Терри снова сел на место.
– Да, нам многое даровано, – вещал он нравоучительным тоном, средним пальцем поправляя очки на носу. – Мы потомки обезьяноподобных людей. У нас противопоставленные большие пальцы. Сложный язык. Как минимум подобие разума. Но за все приходится платить, –
