спину буквально запекло. Не ситуация, а сплошное недоразумение.
– Вы меня звали, сестра Мэрайя? – я услужливо присела в небольшом реверансе, поклонившись присутствующим.
– Вот, – женщина вложила в мои руки тот самый злополучный свиток с королевской печатью. – Отнеси в приемную аббатисе, передай лично в руки! А я размещу братьев в их покоях.
Не могу сказать, что я была рада подобному положению дел. В воздухе витало непривычное для нашего монастыря напряжение. Причем оно легко считывалось между мной, сестрой и незнакомцами.
– Как будет угодно, – покорно и тихо ответила я и уже собралась уходить, как вновь услышала тот самый хриплый низкий голос:
– Сколько вам лет, леди?
– Леди Марта Бейтс, – уточнила сестра, чтобы хоть немного разрядить обстановку и избавиться от неловкой паузы.
Если быть честной, вопрос застал меня врасплох. Исподлобья я кинула быстрый взгляд на две стоящие рядом тени. Они молчаливо покачнулись, их капюшоны поддернул ветер, а полы плащей разлетелись в стороны, и я заметила, что одним из спутников, сопровождающих незнакомца, оказалась женщина.
– Марта, ты можешь ответить, – сестра дала разрешение и одобрительно кивнула, а я лишь смогла сделала глубокий вдох, сжимая свиток в руках.
– Восемнадцать, милорд, – покорно склонила голову еще ниже, боясь пошевелиться.
Его внезапный интерес только заставил меня сильнее занервничать. С какой стати этот мужчина уточнял мой возраст, а главное – почему он явился сегодня, а не в тот день, который был условлен между королем и аббатством?
Странные эмоции переполняли мою душу. В таком, казалось бы, простом вопросе я почувствовала угрожающие нотки.
– Иди.
И что, простите, это такое было?
– Прощайте, – откланялась и буквально сорвалась с места, настолько было неуютно в окружении этой странной троицы.
Миновав цветочную клумбу, беседку и прогулочную зону, я скрылась в дверях центрального входа. В приемную аббатисы не пошла, свиток обжигал руки, а любопытство съедало изнутри.
Как бы сделать так, чтобы узнать, чем оправдывал столь резкие перемены король?
Пройдя пару метров по коридору, я свернула в одно из хозяйственных помещений, где хранились грабли, метла и ведра.
Сердце отбивало бешеный ритм. Я опасалась быть пойманной, но руки сами уже скручивали крышку заветного тубуса. Вытряхнув письмо, я мысленно представила, что оно раскрылось. Вот бечевка рассыпается мелкой трухой, а сургучная печать становится немного жидкой и податливой. Единственное умение, что было мне подвластно – превращать желаемое в реальность. Это работало только относительно мелочей, как оказалось. Впервые это выяснилось в тот самый момент, когда я пожелала, чтобы сестре Сандерс под ноги выбежала мышь. Женщина панически боялась грызунов и всякий раз кричала так, что ее вполне могли услышать
