собой или торговый склад, или ремесленное заведение, в которых жили и работали монастырские слуги и крестьяне и тот же посадский люд, заложившийся за монастырь. И на этих церковных людей городской «мир» упорно стремился распространять государево тягло, правда не всегда с одинаковым успехом.
Подобной однородности и цельности нет уже в замосковных городах. Состав замосковного города сложнее в зависимости от многих причин. Прежде всего, рядом с собственно посадом здесь видим много дворцовых и частновладельческих, боярских и монастырских слободок, большинство которых еще не слилось с посадом в одну тяглую общину, а существует отдельно от него, неся не общие повинности, а специальные службы и давая оброк государю или же вовсе ничего не платя в силу своего существования на «белой» земле. Помянутая нами выше писцовая книга Можайска больше, чем другие, дает нам указаний на подобные слободки на посаде и объясняет, что некоторые из дворцовых слобод уже вошли в посад и стали «улицами», а другие еще «с черными людьми тягла не тянут опричь городового дела». Таким образом, черный тяглый человек жил в замосковном городе рядом со слобожанином, который, не неся обычного тягла, был совсем чужд посаду, если имел специальные занятия и повинности, или же вызывал вражду со стороны посада, если, не неся тягла, конкурировал с посадскими людьми в общем торге и промыслах. Известно, что только в середине XVII века посаду удалось сломить беломестную слободу и ввести ее в общий тяглый распорядок, отписав на государя; но в XVI веке посад еще не мечтал о такой победе, и только государевы слободки обращались в посады там, где истощение природного богатства, отданного в эксплоатацию слобожанам (бобровых гонов, бортей, рыбных ловель), колебало самое основание слободского хозяйства и переводило слобожан от упавшего специального промысла к общим формам посадского хозяйства. Кроме слобожан, вместе с посадскими жили в городах и служилые люди. Во-первых, это были те же стрельцы и прочие приборные люди, каких бывало много и в поморских городах; и там и здесь они были близки к посадским по происхождению и по занятиям; во-вторых, это были дворяне и дети боярские – помещики и вотчинники того уезда, который принадлежал городу. Служилые люди являлись лично в город только по делам службы и в «осадное время» для обороны города и жили тогда на своих «осадных дворах», которые устраивались для осады и «на приезд» хозяев в самом «городе», а то и на посаде. В обыкновенное же время дворы их стояли «пусты» и за их целостью и исправностью наблюдали дворники – лица, уполномоченные на то дворохозяевами. Не вполне еще ясна юридическая сущность отношений дворников к хозяевам, да вряд ли она и была однообразна. На дворничестве бывали и холопы, и крестьяне дворовладельца, и посадские люди данного города, и «приходцы» из других городов, и служилые приборные люди, и монахи, и женщины. В одних случаях дворники тянули государево тягло вместе с посадскими людьми, в других не тянули, и московские чиновники не всегда знали, как смотреть на
