в оборот и погрузил совсем в другую жизнь. Иногда мы улетали в отдаленные города, я выполняла его поручения, привыкнув к тому, что отец не очень-то со мной считается. В том плане, что я совершенно не знала, для чего и для кого я все это делаю. Куда попадают украденные вещи и документы? Кому они нужны? Какой тайный смысл имеют наши вылазки и посещения светских раутов?
Но постепенно я втянулась и даже начала забывать о том, что полтора года назад закончила учебу и о том, что у меня когда-то была студенческая жизнь и друзья, понятия не имевшие о преступном мире.
Как-то раз я, погрузившись в невеселые размышления, пришла к Петру Борисовичу Чердынцеву – другу отца. Он был мне кем-то вроде дяди, и я иногда ходила к нему в гости, ведь у него совсем никого не было. Чердынцев считал меня племянницей и относился со всей возможной теплотой. Вот и в тот день, напоив меня чаем с пирогами, Петр Борисович прищурился.
– Тебя что-то беспокоит, Асенька?
Юлить не было смысла, да и шла я за советом. Потому сказала:
– Последнее время меня замучила совесть. Я много чего успела натворить, Петр Борисович. При этом вижу, что папа со мной не откровенничает. А грехи мои множатся в геометрической прогрессии.
Мужчина тяжело вздохнул и посмотрел на стену, где висела икона.
– Грехи батюшка может отпустить. Ты в церковь-то ходишь?
Я затосковала.
– Боюсь, это не решит моих земных проблем.
– О душе думать надо, – привычно ответил он, но тут же махнул рукой, будто и сам понимал, что эти слова мне не особенно помогут. – Послушай-ка меня, Ася. Папа твой человек своеобразный, но неплохой… Не спорь. Да, неплохой, я тебе говорю. Хоть и промышляет не совсем законными делами. Но вот скажи, ты знаешь историю про Робин Гуда?
Я моргнула и покосилась на него с недоверием.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что папуля обирает богатых, а отдает все бедным?
Чердынцев отхлебнул чаю и потянулся за пирогом с клубникой.
– Отчасти так оно и есть. Но меня можешь не пытать. Я всех подробностей не знаю, а последнее время и вовсе не при делах. Мое дело Господу помогать.
Я немного воспряла духом. Не знаю, сказал ли мужчина правду, но вдруг доля истины в его словах действительно была? А возможно, я просто готова была обмануть сама себя. Ведь было очевидно, что родители живут на широкую ногу, да и я теперь имела возможность ни в чем себе не отказывать. Как бы то ни было, но на некоторое время я успокоилась. А потом папуля уже во второй раз круто изменил мою жизнь.
Я практически не работала в своем городе, часто находилась в разъездах, выполняя задания за много километров от родных мест. Папа теперь никогда меня не сопровождал, я справлялась сама. Пришлось не только красть вещи, но иногда в мои обязанности входило соблазнение мужчин. Ничего неприличного, лишь флирт с целью отвлечь объект на некоторое время, но я боялась, что этим дело не ограничится. Рано или поздно от меня потребуют переступить через свои нравственные принципы и зайти дальше. Но я не собиралась этого делать, о чем часто говорила отцу, раз уж именно он стал посредником
