окликнула меня старушка, – а Дырка-то твоя что приехала? Жить больше негде?
– Кто, Марь Иванна?
– Ирка твоя, спрашиваю, чего приехала? Мы уже и забыли, как она выглядит.
Точно ведь не ослышался. Ну, Марь Иванна, ну провокатор!
– За разводом, – ответил и поспешил к машине.
Считай, предусмотрительно подстелил себе соломки. Алиса заговорит обо мне с бабушкой. Конечно, хотелось бы с бедоноской поговорить лично, но что-то мне подсказывает, будет она воротить свой хорошенький носик. Раз уж с Макаром решила до поля добраться. Да “буханка”, можно сказать, лимузин по сравнению с Беларусом. Там пыль не только на панели. Везде.
– Как?! – воскликнул я, замечая тот самый Беларус ровно посредине пруда. Кабздец! Венчала сие зрелище блондинистая. Словно русалочка на камне в ожидании своего принца, печальная и немая. А по берегу носился Макар, то снимая кепку и комкая ее в руках, то вновь надевая. Он не онемел. Орал. Всех слов я не разобрал, но отчетливо слышалось “дура” и ну, и другое. Что в приличном обществе стыдно просто знать, не то что произносить.
– Я же ей сказал, держи тормоз! Тормоз держи! А она?! Эх! – Макар швырнул кепку под ноги и потоптался по ней от злости. – Это ж, ёк-макарёк, сколько денег теперь надо! Пропало! Все пропало! Сюда плыви, юродивая, – заорал он, сложив ладони рупором. Блондинистая не шелохнулась. – Э-э-эх! – протянул с отчаянием. Поднял кепку, оббил ее о колено и шмякнул себе на темечко. – Ну вот и все, Василий Егорович, наработался я этим летом. Зимой буду лапу сосать.
А я смотрю то на тракториста, то на бедовую и не могу смех побороть. Так он и рвется из груди. Но это точно нервное. Ржать сейчас явно признак нездоровья.
– Разберемся. Не ссы, – пообещал Макару, снимая одежду.
– Да что тут разбираться, ёк-макарёк!
– Так это ж моя… с поля. Будет теперь работать на новый трактор. Я пока ее из воды достану, а ты давай, ищи кого, чтоб Беларуса вытащили. Давай. Давай. Пока все не разъехались.
Макар изменился в лице.
– Вот мужики ржать будут, ёк-макарёк.
– Да не будут, – бросил носки на кучу с одеждой и вошел в воду. Свежо. Очень свежо. Зашел по пояс и ругнулся теми выражениями, что минуту назад тут Макар раскидывался.
Все же за что-то боженька меня наказывает. Вроде зла никому намеренно не делал. Не крал, не убивал, тьфу, тьфу, тьфу, – отплевался от мутной воды. Ну было дело, пробег на машине скручивал, чтоб продать быстрей и выгодней. Но разве за такую мелочь, Алиса – равноценная плата?.. Это не девочка – не принесет проблем. Это – кара божья! Даже спрашивать не стану, как она оказалась на крыше трактора в пруду. Отвезу Марь Иванне, позвоню Пупкову, пусть сам с дочерью нянчится.
Сидит. Нахохлилась. Зубами чечетку отбивает. Точно попугай Кеша из мультика. Ну а что, а я значит – тот бедолага Василий. Все сходится.
Блондинистая услышала или мое злое сопение или всплеск воды, обернулась.
– Василий, – прочел я по ее губам.
– Ну что, Кеша. Как обмолот зяби?
