его взгляда меня бросает то в жар, то в холод.
Резко замолкаю и отворачиваюсь.
– Тебе до сих пор нравится эта песня? – хрипло спрашивает он.
“Тебе до сих пор нравится этот парфюм?” – рвется с языка, но я прикусываю губу и молчу.
– А помнишь, когда мы ее услышали первый раз? – продолжает Паша. – По радио, когда ехали в Степновку, знакомиться с твоими родителями. Мы еще всю дорогу спорили, где лучше жить, в городе или в селе. И под конец сошлись на решении, что хорошо жить в городе, но иметь дачу. Небольшой домик, где-нибудь в тихом месте, возле речки…
От этих слов начинает сердце колоть.
Небольшой домик, чтоб ездить туда с детьми.
Вот зачем он вспомнил об этом? Чтобы мне стало больнее?
– Танюш…
– Не надо, – мой голос сипит, будто я внезапно простыла. Но я просто пытаюсь скрыть подступившие слезы. – Все это в прошлом.
Мы приезжаем, когда за окном уже совсем темно. Свет сам собой вспыхивает при каждом нашем шаге. По памяти иду к комнате, где должна спать Лелька.
Дочка все еще в кровати. Лежит с закрытыми глазами, то ли спит, то ли слушает мультфильм, который включен на телевизоре.
– Мамочка, ты вернулась, – голосок звучит очень слабо.
Я быстро сажусь рядом с ней. Касаюсь лба.
Щеки горят, опять температура поднялась.
Смотрю на Пашу, который зашел следом за мной.
– Мне нужен градусник, – говорю ему.
Он кивает на тумбочку рядом с кроватью. Она завалена лекарствами. Градусник тоже там. Дорогой, бесконтактный. Подношу его ко лбу дочери. Так и думала, уже тридцать девять!
– Надо сбивать, – вздыхаю. – Звони врачу еще раз. Что-то все эти лекарства не помогают.
– Вряд ли они могут помочь за один день, – ворчит Паша, но послушно достает телефон и выходит.
Веки дочки подрагивают, она медленно открывает глаза. Смотрит сонным взглядом на меня. Белки краснющие.
– Как ты, зайка? – спрашиваю ее.
– Горло болит.
– Ничего, сейчас еще пополощем и молочко попьем. Ты спала?
– Угу… один раз проснулась, пить захотела. Пошла на кухню, а там никого нет.
– А где же Марина была? – хмурюсь я.
– Не знаю. Куда-то ушла, наверное.
– Ладно, я с этим разберусь. А сейчас давай выпьем лекарство.
Даю ей жаропонижающий сироп.
Она начинает сползать с кровати.
– Куда ты? Тебе лежать надо!
– Я писать хочу, – бухтит она.
Мне остается только помочь ей встать. Хорошо, что у Паши в квартире туалет есть при каждой спальне.
Марина на кухне. Паша что-то говорит ей, когда я туда выхожу.
– Что есть на ужин? – спрашиваю.
– Сегодня рататуй, заливной пирог и греческий салат, – рапортует она.
– Не думаю, что это подойдет больному
